Брат потащил меня в лес, где мы могли следовать за ней в тени деревьев. Общались жестами, ни единого звука нельзя было произнести, чтобы не быть обнаруженными. Сероглазая медленно пошла вдоль огорода к озеру. На его берегу ивы раскинули ветви, и заросли камыша стояли, словно солдаты настороже. И в этих зарослях можно спрятаться, если умеешь двигаться бесшумно, как дикий зверь, подкрадывающийся к добыче. Луна светила нам в глаза, а не в спины, и мы смогли подойти поближе. Марина приблизилась к берегу и сняла сарафан через голову.

   — Блядь... — зашипел Сергей.

   — Что ж ты делаешь... — добавил я от себя.

   Она оставила одежду на земле и ступила в воду. Казалось бы, что тут такого? Женщина решила искупаться голышом в лунную ночь. Мы много раз такое видели. Но сейчас это было обворожительно. Сказочно. Если и есть в мире магия, то творилась она именно в эти минуты. Я ничего не видел прекраснее ее тела. И Марина так близко, только руку протяни и возьми. А нельзя. Надо терпеть. А так хочется потрогать, ощутить, что от этого становится больно.

   Зайдя в воду по пояс, она повернулась. Из-за того, как падал лунный свет, мы не видели её глаз. Но она смотрела в нашу сторону, без сомнений. Знала, что мы здесь? Сероглазая протянула вперед руки, как для объятий. Мы оба задержали дыхание. Постояв так немного, женщина опустила руки и засмеялась, запрокинув голову. Веселье её отразилось звоном от кромки воды и коснулось нас. А потом она нырнула.

   — Смех какой... — заныл Серёга.

   — Я говорил... — вторил ему шепотом.

   Она плавала. А мы наблюдали. Словно не было у нас других дел в этом мире. Только смотреть на неё. Смотреть и не трогать. Созерцать, как рассекает она водную гладь, слушать тихие всплески воды и мечтать. Мечтать о ней, о ее прикосновениях, поцелуях, ласках.

   Накупавшись, Марина вышла из воды. Быстро набросила сарафан на мокрое тело и побежала обратно. Замерзла.

   Сергей не двинулся с места, даже когда она скрылась. Я последовал его примеру. Он лучше слышал, а я лучше видел. И в этом мы тоже друг друга дополняли. Напротив нас, с другой стороны от места, где Марина вошла в воду, послышались шаги и мелькнула тень. Этот силуэт я не спутал бы ни с кем. Антон. Он тоже, как и мы, следил за ней. А он сам знал, что мы сейчас тут? Нет, иначе бы продолжал сидеть в своём укрытии. Он и вчера за ней следил и видел нас? Потому так ухмылялся мне днём? А сероглазая знала о нем? О нас? Да, Марина вроде как пригласила нас к себе. Но к нему первому повернулась. Он первым увидел её роскошную грудь. Я не ревновал её к брату, даже был готов уступить, если она решит выбрать его, а не получить нас обоих. Но мысль о том, что сероглазая может быть с кем-то другим, кроме нас двоих, приводила меня в бешенство. Могло ли быть так, что Марина отказывала Антону лишь для вида, а на самом деле провоцировала его, подталкивала к действиям?

   Эта ночь дала больше вопросов, чем ответов. По пути домой мы решили, что Виталик был прав с самого начала. Заберут её. А потому надо поднажать.

   Утро встретило меня головной болью. Брат, как назло, в хорошем настроении влетел в мою комнату и с криком «проснись и пой!» раздвинул шторы. Солнце нещадно светило прямо в голову и заснуть больше было просто невозможно. Но когда мне все-таки удалось задремать, начал противно зудеть телефон. А он в джинсах. Джинсы на полу. В противоположном углу комнаты. Вот за что мне это, а? Сейчас бы баньку, пивка холодного и бабу рыжую. Нет, не пивка. Лучше кваса. И не надо рыжую. Дайте вон ту, сероглазую. А можно просто сероглазую. Сюда, в постель, ко мне под бок. Нет, сначала под меня, а потом можно и под бок. Больше и не нужно ничего.