Зверь зверю друг, соратник и брат Мария Евтушенко

1. Пролог 1

Кто такие демоны, и откуда они приходят

История восьмая

Зверь зверю друг, соратник и брат

Пролог

   Ночь гораздо честнее дня. Ночью все желания могут стать явью. Ночью можно обнажить свою натуру, не страшно, не стыдно. Ночью мы мечтаем, зная, что в её темноте можно спрятать все свои пороки. Ночь — моё любимое время суток, потому что я чувствую себя свободным. Мой дом, который в течение дня кажется таким родным и уютным, преображается в тёмное время суток. Тени разбегаются по углам, испуганные светом далёких звёзд. Где-то там, в далёком космосе, мир холоден, а тут, на Земле, всё иначе. Потому что никто из нас не идеален, все мы пленники собственных влечений, в каждом из нас бушует своя жажда, которую ни укротить, ни объять, ни ухватить руками, а по ночам ещё сложнее обуздать. Особенно когда она сосредотачивается на одном конкретном человеке. Женщине. Когда внутри бушует пламя и кажется, что только она сможет погасить его, унять. Только её поцелуи, только её ласки.

   Ночь завладела моим домом, погружая его в темноту. Я передвигался бесшумно, как хищник. На самом деле я был хищником. Природа влекла меня туда, к ней. Я повиновался, следовал. Застыл в дверном проеме, наблюдая развернувшуюся передо мной картину. Лунный свет проникал через окно, окрашивая всё происходящее в какие-то нереальные краски. Нервы были натянуты до предела, вот-вот рванет. Я видел, как она, опрокинутая на стол, тот самый, за которым я еще вечером ужинал, а утром буду завтракать, стонет и всхлипывает, поддаваясь его толчкам. Я был здесь лишним. Явно лишним, но не мог уйти. Её голова свисала вниз, а распущенные волосы струились мягким водопадом, доставая почти до пола, колыхались в такт действиям, старым как мир. Диким, первобытным, но живым, вечным. Остающимся таковым, пока существует жизнь. Как и тот, кто прошептал мне в глубинах сознания: «Подойди и возьми». Как и тот, кем я стал. Как и тот, кем я всегда был.

   Он удерживал её за бёдра, запрокинув её ноги себе на плечи. Медленно отшатывался назад и резко толкался вперед. Снова назад и снова вперёд. Отстранялся слегка, только чтобы проникнуть в нее глубже, вырвать вздох и услышать шлепок от соприкосновения влажной кожи. Еще один, и еще. В темноте не было видно его глаз, но я чувствовал на себе его взгляд. От того мой внутренний зверь почуял в нём сородича, зашевелился внутри, потребовал присоединиться. Каким-то древним чутьем ощутил, что тот, кто владеет сейчас этой женщиной, чувствует то же самое, что и я. Он не прогонит. Он поделится. Но имею ли я право принять такой дар?

   Огромных усилий мне стоило оставаться на месте, лишь наблюдая со стороны. А тело уже готово было броситься в бой. Член стоял так, как, должно быть, никогда раньше, до невыносимой боли, и мне пришлось сжать зубы. Я обхватил ладонью собственную плоть через ткань, в надежде поправить и как-то ослабить напряжение. Словно пытаясь самого себя удержать в штанах. И в этот момент она заметила моё присутствие. Я не видел, но физически ощутил, как её взгляд заскользил по моему обнаженному торсу, опустился ниже, на руку. И к звукам, наполняющим это помещение, добавился ещё один. Стон. Женский стон, полный удовольствия, подействовал на меня как выстрел, как сигнал для старта. Но я сражался с желанием, намереваясь уйти. Вернее, хотел я совсем другого, но должен был уйти. А женщина думала иначе.

— Не уходи... — прошептала она.

Между стонами протянула в мою сторону руку в приглашающем жесте. Потянулась ко мне, как цветок к солнцу.

— Иди сюда... — её голос, как песня сирены, повлек меня к неминуемой гибели.

Я повиновался ему. Природа взяла верх. Сделал шаг вперёд. Шаг в бездну, туда, откуда не будет пути назад. А дальше мир вокруг сломался, поделился на стоп-кадры. Мои брюки с тихим шелестом опустились на пол. Я переступил через них и приблизился. Одной рукой она обняла мои бедра, потянула на себя. Будто охотница, поймавшая дикого зверя. А ведь так и было. Я стал пленником, сдавшимся без боя.

Ее ладонь, маленькая и нежная, обхватила мой член, проводя вверх-вниз. Горячим языком она прошлась вдоль ствола, и губы её сомкнулись вокруг головки. Она дразнила, сводя меня с ума ещё больше. А ведь именно об этом я и мечтал с того самого момента, как увидел её в первый раз. А после всякие мысли покинули мою голову. Ведь я почувствовал, как она пропускает меня дальше. Аккуратно толкался и проникал ещё глубже.

Я не ошибся в ней с самого начала. Она сможет выдержать нас обоих, в чем я только что убедился. Она была создана для нас. Поддерживая ее голову, я перехватил инициативу. Она запротестовала, но совсем скоро сдалась, позволяя нам владеть ею. Пальцами поймал острую вершинку ее груди, слегка сжал, и едва не задохнулся от вибраций в ее горле. Увидел его руку у нее между ног и почувствовал, как нарастает темп его движений. Это подействовало на неё как спусковой механизм, она содрогнулась в бурном оргазме. Выпустила меня изо рта, но ненадолго. Едва волны отступили, стали слабее, она принялась ласкать меня языком и губами так, словно вкуснее ничего не пробовала. А я поймал себя на мысли, хоть бы не опозориться и не кончить за две минуты. Но кто я такой, чтобы сопротивляться нарастающему урагану. Слишком хорошо, слишком сладко. Я задрожал всем телом, опираясь руками на столешницу, чтобы не упасть, пока она заглатывала всё то семя, которое я щедро выплеснул в её рот. Гулкий рык с другой стороны стола оповестил еще об одном финише. Напомнил мне о том, что мы с ней не одни, нас трое. Но это я вряд ли смог бы забыть когда-нибудь. И, несмотря на то, что пришел к развязке последним, он первым смог говорить связно:

— Предлагаю переместиться в кровать. — сказал он, ладонью размазывая следы своего удовольствия по ее животу, оставляя метку. — Там удобнее.

2. 1

Алексей

   Я влетел во двор, едва не снеся калитку по дороге. Поднялся на крыльцо, готовый крушить и рвать. Готовый морды бить. И на веранде наткнулся на нее. Встретив взгляд глаз цвета штормового неба, замер. Нет, злиться не перестал, но впал в какой-то ступор. И не получилось сказать ничего умнее, чем:

   — Так что, наряд вызывать?

   Господи! Вот же кретин! Что за чушь? Какой наряд на эту мелкую? Я смерил её взглядом. Нет, не мелкая. Примерно метр и семьдесят сантиметров ростом, довольно высокая. Фигура подтянутая, видно, что за собой следит.

   Сам я был из династии хранителей порядка в четвертом поколении. И на службу поступил, еще когда моих коллег ментами звали. Другой доли себе не хотел никогда. Все чины у нас в кармане. Да и с областниками договоримся, если что.

   Она взяла со стола пустую тарелку и обхватила двумя руками. Затем снова посмотрела на меня.

   — А вы кто? — проговорила она спокойно, словно и не стоял перед ней обозленный мужик, который без последствий для себя мог забить ее до полусмерти.

   А в глазах ее не было ни капли страха, нет. Только укор. Мол, нагло вломился, угрожаешь тут. Тебя в детстве не учили, что девочек бить нельзя? Чему меня только научить ни пытались, да все без толку. И мальчиков я бил, и девочек. Всех, кто под руку попадал. А то как хамить, так они феминистки все. А как приложишь разок, так сразу плач и крик: «Я же девочка!» А я считаю так — не хрен против ветра ссать!

   — Алексей, — представился я, рявкнув. — На моего племяша ты руку поднять посмела?

   Она развернулась и ушла в дом. Я мигом охренел. То ли нервы у нее сталь, то ли где-то в трусах спрятаны яйца из того же материала.

   Сергей опустил руку мне на плечо и обошел, ничего не сказав. Я последовал за ним.

   — Не пригласишь, хозяйка? — спросил ее приветливо.

   — Вы уже вошли. — Она посмотрела, холодно сверкая глазами.

   Улыбаясь, Сергей переступил порог, прошелся по комнате. Помещение было большое. На окнах простенькие занавески, какие-то вазоны в горшках. Половики ручной вязки из старых тряпок. Давным-давно в деревне бабки такие делали. Но эти выглядели новыми. Сама вязала? Диван-книжка и стулья времен СССР. И, как ни крути, уюта тут было больше, чем во всем нашем трехэтажном доме, набитом дорогущей мебелью и новейшей техникой.

   Ближе к окну, напротив входа стоял массивный дубовый стол. Сделан на заказ, мне ли не знать. На полу темно-красная масса и кастрюля валяется. Тут же рядом я увидел осколки банок. А хозяйка стояла, скрывшись от нас между окном и этим самым столом. Перед ней лежала та самая тарелка, которую она только что в руках держала. А справа тесак. И рукой она держалась за стол — аккурат возле рукоятки самого тесака. Никак, защищаться собралась? Бойкая.

   Сергей, не спуская с лица все той же улыбки, широким шагом пересек комнату и уселся на стул возле стены, к которой стол стоял торцом.

   — Расскажи, что случилось, хозяйка, — проговорил Сергей и посмотрел на нее так участливо, будто она пострадала больше, чем наш племянник.

   Отлично! Играем в игру «Плохой полицейский — хороший полицейский». Но я, похоже, сам ее начал. Не рассчитывал, что Серега будет так дружелюбен.

   — Виталик пришел ко мне, и сначала все было в порядке. Такой хороший мальчик. Говорил со мной, пока я тут возилась.

   Это Виталик — хороший мальчик? Ему всего шесть лет, а пакостей он натворил уже больше, чем мы с Сергеем вместе взятые в его возрасте.