Узнав об этом происшествии, Жанна тут же отправилась к д’Апше. Они были близкими друзьями и часто бывали друг у друга в гостях, потому никого из слуг уже не удивляло появление девушки со шрамом в пол-лица, стремительно пересекающей холл в сторону лестницы к хозяйским покоям. Первое время старый дворецкий ворчал: «Ну и нравы у этих графьев!», но потом привык и не обращал внимание. Еще не дойдя до лестницы, Жанна во весь голос звала Антуана. Ее крик отражался от стен древнего родового замка и наполнял все ближайшие коридоры. Когда она уже поднялась на несколько ступеней по широкой парадной лестнице, сзади ее окликнул д’Апше. Его вид поразил Жанну. Вся его рубашка была покрыта бордовыми пятнами и брызгами, волосы взъерошены. Он вытирал руки какой-то тряпкой, цвет которой нельзя было разобрать, так как она тоже вся была насквозь пропитана бордовой жидкостью. Увидев недоумение Жанны, он рассмеялся:

– Вино. Это вино. Я полез в подвале на самый верх за бутылочкой старого Шато. Вот знал ведь, что ящик гнилой, так нет, думаю, выдержит. Не выдержал. Я полетел с него и задел еще несколько бутылок пониже. Вдребезги. Как только на стеклах не порезался. Зато вот вымазался знатно. Бедная Эльза теперь убирает.

И действительно, Жанна слышала шебуршение в подвале. Видимо, служанка сметала стекла. Был еще какой-то странный завывающий звук. «Как странно искажают коридоры и лестницы подвала голоса» – подумала Жанна. На сколько она помнила, Эльза была любительницей петь за работой, хотя пение никогда не было ее талантом, то ли дело шитье.

– Ты едешь со мной. Одевайся. – выпалила Жанна. Приветственные речи давно вышли из обихода старых друзей, они всегда сразу переходили к сути.

– Я только что искупался в вине, я никуда не поеду. – запротестовал Антуан.

– Нет ты едешь, пьянчуга. И собак берем. Зверя подстрелили, значит, он истекал кровью всю дорогу. А это значит, что собаки легко найдут его по следу.

Д’Апше переменился в лице, скулы напряглись, нервно вздрагивали брови. Он оглянулся на дверь в подвал, из которой только что вышел. Все еще было слышно убирающуюся там Эльзу.

– Идем. – глубоко вздохнув, согласился граф. Час спустя они уже были в Абате. Жак и Бон сидели на крыльце и рассказывали им о случившемся. Рассказывать такое при домашних не хотелось. Оба охотника выглядели забитыми. Лица были серыми от пережитого и всё еще переживаемого ужаса, а глаза – красными от слез. Жак больше молчал, только изредка добавляя в рассказ сына то, что думал в тот или иной момент, но проводить господ на то место вызвался именно он. Слишком переживал за сына, чтобы отпустить его туда снова. Ведь Бон сам был не многим старше погибшего.

Выведя Жанну и Антуана на поляну, он остановился.

– Дальше не пойду. Страшно. Вон с того куста он вылез. – быстро проговорил крестьянин и погнал своего коня обратно в деревню. Граф и Жанна подъехали к указанному месту. На земле всё еще были видны бурые пятна и клоки плоти. Д’Апше помедлил минуту и спустил собак. Те быстро взяли след и с задорным лаем кинулись по нему. Для них это была обычная охота, такое же, как и всегда, развлечение. Тем более они давно не охотились. Дворяне еще побаивались соваться в лес.

Собаки петляли. То ли зверь путал следы, то ли от ран его рассудок помутился, и он потерял ориентацию в пространстве. Несколько часов блужданий по лесу ни к чему не привели. Собаки вернули их к замку д’Апше и тихонько скуля сели у ног хозяина.

– Вот же чёрт. Ушел! – ругалась Жанна. – Не зверь, а нечисть какая-то! Как он чует, когда мы его ловим?

– Не чертыхайся. Будешь так себя вести, в жены никто не возьмет, – д’Апше всегда так подшучивал над Жанной, некогда его же почти невестой. Она уже не обижалась. – А зверь и правда хитер, так следы запутать. Мастер.