Вертолёт прилетел за раненым быстро и оперативно. Мы ещё продирались сквозь скалы в сотне метров от поста, когда МИ-8 подлетел к гребню, на несколько мгновений скрылся за ним, затем поднялся и, задравши хвост, направился на выход из Панджшера. Раненого мы не видели, в каком он находился состоянии, сказать не могу.

Тропа, по которой мы шли, нырнула под нависшие над нами скалы. Здесь начинался жёлоб ущелья, уходящего отвесно вниз. Мы шли по базальтовому карнизу шириной сантиметров сорок. Карниз с тропой изогнулся на повороте и упёрся в скальную трещину. В неё надо было спрыгивать вниз и влево. Вчера ночью в этом месте мы бы точно свалились в ущелье. В темноте любой наступивший в этот провал, полетел бы с ускорением 9,78 метров в секунду квадратную в сторону центра Земли. Если Генри Кавендиш нам не врёт. Но его истёртые уши докатились бы лишь до Мариштана.

Утром, при нормальном освещении, мы подходили к краю тропы возле провала, колени у всех лихорадочно тряслись после вчерашнего подъёма. Они не слушались, когда надо было присесть на краю тропы, потом спрыгнуть и спружинить ногами. Мы по очереди становились на карачки на краю, спрыгивали, падали на четвереньки, безобразно матюгались, вставали и лезли на противоположный склон распадка.

Из желоба тропа вышла наверх, угодила в заросли какой-то душистой травы, похожей на укроп. Густая яркая зелень, высотой по пояс, укрывала округлый бугор. На верху бугра выделялся сложенный из больших валунов блиндаж. За блиндажом уходила в небо стена базальтового хребта.

На бугре нас встретили лейтенант и сержант с саперскими эмблемами в петлицах.

– Ну, здравия желаю, гвардия. С прибытием! – Лейтенант явно подтрунивал над нами. Нам же было не до шуток.

– Вода на посту есть?! – С хрипом выдавил из себя Хайретдинов.

– Нету.

– А как же… – Хайретдинов застыл в ужасе. Все, кто слышал этот ответ, тоже застыли. – Как же без воды-то?

– Вниз ходим. За водой.

Мы, один за другим, поковыляли к блиндажу и к лейтенанту. Замученные, несчастные подползали ко входу в блиндаж, скидывали с себя вещмешки и падали рядом.

Хайретдинов из последнего здоровья сделал бравый вид, дотопал до лейтенанта, протянул ему руку:

– Прапорщик Хайретдинов. Командир гранатомётно-пулемётного взвода.

– Командир сапёрного взвода лейтенант Васильев. – Лейтенант пожал Хайретдинову руку.

– Располагайтесь. Вам теперь тут надолго.

– Сейчас. – Хайретдинов рухнул на тёплую землю, вытянул гудящие ноги.

– Сейчас отдышусь и буду принимать у тебя хозяйство.

– А чего тут принимать? Вот оно, всё хозяйство. – Лейтенант махнул рукой в сторону блиндажа.

– Тут царандойский пост раньше стоял (царандой – подразделения правительственных сил правопорядка). Блиндаж этот от них остался. Там горка консервов «Глобус», мешок муки, мешок «макаронов». Это ваше всё теперь. И хребет тоже ваш.

– Нормально так, да? – Хайретдинов снизу-вверх смотрел на стоявшего рядом лейтенанта. – «Глобусом» этих вояк кормят. За какие такие заслуги им «Глобус»?

– Да, имейте ввиду. Царандойцы вокруг поста мин нашпиговали. Мы часть ПМНок сняли, а потом у нас подрыв произошел. Мы что успели проверить, то проверили. А что не успели, дык то не проверили. А вы не шляйтесь вокруг поста без надобности. Там могло ещё кое-что остаться.

– А где у вас подрыв был?

– Вот в тех скалах. – Лейтенант махнул рукой на ближайшие нагромождения валунов. – ПМНка (противопехотная мина нажимная) стояла в песке между камнями.

Хайретдинов молча перехватил руку с сигаретой сидевшего рядом Манчинского. Раскурил свою об горящую Сашкину, обвел взглядом заминированные скалы, и злобно выдохнул: