С Зуба снова запустили красную ракету. Но я быстрее уже не мог. Даже так, как раньше мог, теперь и так не мог. Без сил и почти без сознания я шлёпнулся на тропу. Рядом повалился Серёга. Мы ни о чем не разговаривали. И не хотелось, если честно. Хотелось закрыть глаза и подохнуть. Поэтому мы хрипели пересохшими глотками и пытались впитать хоть немного кислорода.

Через какое-то время по тропе на нас вышел сержант. Он крикнул нам издалека, чтобы мы его не застрелили. Я тогда подумал, что он нам льстит. Но, вежливо промолчал. Потому что не было сил говорить.

– Рация у вас есть?! – Спросил сержант, когда подошёл к нам поближе.

– Ых-хы, есть. – Выдохнул я как сумел. – Ых-ых-ых.. У Хай-ых-ых-ретдинова.

– Надо вертолёт на Зуб вызвать. Там подрыв. Я к вам навстречу пошёл, чтобы быстрей. Мы пускали вам красные ракеты, пускали. А вы всё не вызываете вертолёт и не вызываете. Красная ракета, это сигнал опасности, тревоги. Чтоб вы знали на будущее.

Вот ништяк, подумал я. Это – как спрыгнуть в реку с БТРа, если правый борт пошёл вверх. Что же, каждый раз вызывать вертолёт, когда увидим красную ракету? Может, я тупой? А, может, в самом деле кислорода не хватает? Но я точно ничего не понял.

Вскоре до нас дошёл Хайретдинов. И Манчинский с рацией. Хайретдинов быстро переговорил с полком. Оказывается, сапёр подорвался ещё вчера. Из-за того, что мы такие дохляки и не смогли засветло дойти до Зуба, раненый с оторванной ногой ночевал на высоте 2921. Мне стало очень стыдно за нас. И утренний мат Хайретдинова получается, … получается, что если ты на войне не выполнишь приказ, то кто-то другой может за это заплатить своей жизнью.

Мне было очень стыдно. Ещё и за то, что Миша Мампель назначен виноватым, а я, типа, герой и красавец. Но я точно так же не дошёл до Зуба. Значит, не выполнил приказ. Так что не надо делать вид, что мне повезло, а товарищу не повезло. Если твоему товарищу не повезло, и ты этому радуешься, то ты – баран. Только баран стоит и смотрит, как волки грызут рядом другого барана. А баран радуется, что не его грызут. Не надо быть бараном. Надо бодать волков и защищать товарища!

Проблема заключалась в том, что Хайретдинов – не волк. Он командир, и он – прав! Бодать его никак.

– Мы там разминировали, что смогли. Растяжки на заградительных минах порезали. Но сами мины не сняли. Территория поста большая, мы не успевали, тут ещё этот подрыв. Кто-нибудь у вас сапёрную подготовку проходил?

– Я проходил. – Тяжело дыша вставил я свои пять копеек в разговор старших по званию. Потому что спросили.

– Тогда держи! – Сержант протянул ко мне руку, высыпал на ладошку несколько стальных штырьков. – Это предохранители от ударного взрывателя МД-5М. Сами поснимаете мины. Только технику безопасности соблюдай. Без предохранительной чеки не выкручивай взрыватель.

– А чего вы на тропе мины не сняли? – Спросил Хайретдинов. – Флажками отметили и оставили. Вдруг подорвётся кто-нибудь.

– Нету там никаких мин. Заминированы только подходы к посту.

– А флажки зачем поставили?

– Это мы для вас тропу обозначили. Чем было, тем и обозначили. Флажков у нас много, а дорожных указателей мало.

– Гады вы! Я возле каждого флажка такую внутреннюю борьбу преодолел, чтобы тропу перешагнуть. За мной же десять человек идёт! Я ёжика родил возле каждого вашего флажка.

– Да не переживайте вы так, товарищ прапорщик! Буду идти вниз, соберу эти несчастные флажки. И ёжиков ваших соберу.

Сержант развернулся, пошагал по тропе вниз.

– Не переживай. Ишь ты! – Хайретдинов поднялся на ноги от рации. Добавил в спину сержанту: – Если я не буду переживать, то не переживу. А мне полковник пузырь обещался проставить! Обидно будет, если пропадёт.