- Ты мам иди, отдохни, а я посуду помою, - предложила Нина и Марфа не стала спорить.

- А я помогу! - и они вдвоем с Зоей остались на кухне.

Закончив с уборкой, сестры вернулись в комнату. Мать уже спала, а Люда, прикрыв настольную лампу платком, красила у окна ресницы.

- Ты куда это на ночь глядя? - спросила Нина.

- На танцы, - бросила старшая сестра из-за плеча и Зойка аж подпрыгнула.

- Возьми меня с собой!

- Не выросла еще! - усмехнулась Люда, смачивая кисточку языком.

- Ну, Люда! Ну, возьми! Я тебе что хочешь сделаю!

- Отстань, говорю же не могу.

- Ну, почему?

- Да тише вы, мать разбудите! - шикнула Нина и все трое понизили голос.

- С Тихоном иду, - прошептала старшая и Зойка закусила губы.

Людка слов на ветер не бросала. И месяца не прошло, как они в город переехали, а она уже закрутила роман с сыном настоящего офицера!

- Люда, не упрямься, - проворчала мать, поправляя на плече шаль, так что сестры от неожиданности вздрогнули. - Коли с Тихоном гулять идешь, обеих возьми, пусть тоже развеятся.

3. Глава 3

В райцентре, откуда приехала Зоя, на все село был только один Дом культуры: невысокое белое здание с маленькими окнами и нарядным крыльцом, по обеим сторонам которого восседали каменные львы дореволюционной эпохи.

Из просторного холла по чуть потертому паркету пришедшие на танцы сразу попадали в большой зал со сценой, на которой часто проходили концерты народной самодеятельности и собрания колхоза. Вдоль стен стояли стулья и скамьи для отдыха, но они почти всегда пустовали, потому что танцевать любили все.

Особенно по субботам, когда играла живая музыка и аккордеон в руках Пал Палыча рождал изумительный кадриль, а Марина Никифоровна на пианино, что стояло за сценой, исполняла песни Никиты Богословского, под которые односельчане не только танцевали, но и с большим удовольствием подпевали.

Но так было только по субботам, а в пятницу на стол у края сцены ставили граммофон и до позднего вечера крутили пластинки с хитами Муслима Магомаева, Иосифа Кобзона и Веселых ребят.

В городе танцы были другими.

У каждого района свой Дом культуры: большое светлое здание с огромными окнами и лепниной на фронтоне. Ко входу вела мощеная булыжником широкая аллея, которую освещали гирлянды из разноцветных лампочек, натянутые между фонарными столбами.

В летний период отдельно открывали площадку для танцев под открытым небом, там же недалеко оборудовали места для курения, где перед началом вечера коротали время ребята.

В отличие от сельских, шанс встретить знакомое лицо на городских танцах равнялось нулю, и Зою, всей душой стремившуюся познать этот мир, расширить его границы и насладиться молодостью в полной мере, это будоражило больше всего.

Здесь не было граммофона и старых пластинок, а музыка лилась из стерео колонок “Виктория”, подключенных к настоящему кассетному магнитофону через простенький пульт.

Сестры миновали доску объявлений, на которой большими белыми буквами было написано: “Вход на танцплощадку в джинсах строго запрещен!” и встали у металлического ограждения.

Играла спокойная мелодия без слов и Люда, бегло осмотрев толпу, сказала:

- Мне нужно в уборную, - но пошла не направо, к Дому культуры, а налево, к местам для курения.

Нина спрятала улыбку в кулачке.

- Ага, конечно. Тихона пошла своего искать.

Зойка видела ухажера сестры мельком.

Высокий шатен, широкий в плечах, с длинными жилистыми руками и ладонями, в которых могла уместиться ее голова целиком. Нескладный и немногословный, зато отпрыск офицера.

Людка бы врать не стала, хоть Зоя и была уверена, что сестра своими глазами медали за заслуги перед Отечеством не видела, а только на слово поверила. Да и что этим медалям сделается, когда у него своя комната во времянке, пусть с печным отоплением и удобствами на улице, зато не коммунальная.