– А ежели лихие люди?

Ван вылупил глаза:

– Какие? Откуда в тереме лихим людям взяться? – тихонько засмеялся он, – Даже не думай. Работёнка тут – не бей лежачего.

Снаружи, на Чёрном крыльце стояли два дружинника. Ван на ходу показал жетон и повёл Волка к лестнице. Избы сливались одна с другой, сени переходили из деревянных в каменные и снова в деревянные, то поворачивали, то поднимались вверх по ступеням, то вниз. Красные кафтаны охраны словно отсветы огня мелькали в темных углах. Теремная стража больше походила на столбы, чем на живых людей.

– Сюда, – Ван поманил за поворот. – Для первой смены – самое то.

За углом два дружинника украдкой перешёптывались, опершись о бердыши, но, заметив смену, вытянулись и смолкли.

– Что тебе? – не спеша подходя, спросил второй дружинник.

– Смена пришла, гляди.

Второй дружинник кивнул:

– Покажи жетон.

Ван вытащил из-за пазухи жетон и показал. Волк тоже вынул жетон.

– Добро, – согласился дружинник и протянул Волку бердыш. – Здесь спокойно. Как и всегда.

Ван показал жетон с изображением терема и указал на Волка:

– Нового сегодня ко мне приставили.

– Хорошо. Мы вас уже заждались, – улыбнулся дружинник, протягивая Вану свой бердыш.

– Дождь этот не кстати, так убаюкивающе стучит, да в трубах ветер воет, давненько так тяжело ночь отстоять не было, – подхватил второй дружинник. Он подошёл к Влаксану, вручил ему своё оружие, мельком глянув на показанный жетон, пошёл вниз. Уже на ходу сменённые дружинники пожелали хорошей службы, поторапливаясь на заслуженный отдых.

– Видишь, – кивнул Ван, – не все в дружине такие скоты, как Колыван да Арон. У них просто и отцы служили князю, и деды, и вместо себя их сюда протолкнули. Они себя считают по праву рода достойнее всех набранных со стороны. Я им тоже не чета, да и Трифон, хоть и из гратичей, но что же… куда им! Разве ж ровня сын кузнеца.

– Ну, теперь от сих, – Ван взмахнул рукой вверх в сторону тёмного коридора, – и до того поворота, наше пристанище. До вечера гуляй взад-вперёд. Только не топочи особо сапогами, не любят это княжьи люди. Не шибко дружина любит это место, им интереснее ближе к князьям, там больше происходит всего, интереснее по сторонам глядеть. А мне тут нравится: тихо, спокойно.

Ван оказался хорошим напарником. Особенно было приятно, что угрюмый мужик предпочитал молчать, и не заводил пустых бесед. Лишь один раз заговорил:

– Знаешь, что мне в тебе нравится, Волк, – протянул Ван, усаживаясь на пол.

– Что?

– Ты умеешь молчать. Так, что слышно всё, что вокруг творится, а значит, можно сесть, отдохнуть. Да, ты и сам не стой, в ногах правды нет.

Волк ушёл в дальний конец коридора, чтоб не мешать старику, встал в углу, достал из-за пояса точило и принялся тихонько натирать нож. Место действительно оказалось очень тихим. Только мальчишки дворовые порой пробегали.

К обеду застучали звонкие шаги. Влаксан прислушался: он точно слыхал раньше эту поступь.

Из-за поворота выбежала Дарёнка, одной рукой она прижимала к себе охапку сена, а в другой сжимала корзину.

Волк отошёл от стены. Дарёнка только теперь заметила его и испуганно отпрянула:

– Ой! – вздрогнула она и выронила корзину. По полу рассыпались травы и цветы, несколько клубков покатились по коридору. – Напугал-то как!

Она подняла корзину и кинулась суетливо собирать клубки с пола.

Волк поднял один и протянул ей:

– Прости. Не хотел тебя испугать.

– Волк? – удивилась Дарёнка и присмотрелась к нему. – Не признала. Ты теперь в дружине?

– Как видишь.

– Дела-а, – протянула Дарёнка. – Это за что же тебя так?

– Хотел бы знать.

– Ладно, я побегу, – Дарёнка смущённо покраснела и достала из корзинки голубой цветок, – держи.