. И этого было достаточно.

К вечеру я вышел к деревушке, чьё название никто не мог выговорить одинаково: кто звал её Тупилово, кто Путилово, кто – Глазовское. В центре стояла изба, на крыльце которой сидела девочка – лет восьми, может, десяти. Лицо у неё было обычное: нос, коса, тёплые щёки. Но глаза были закрыты.

– Зачем глаза закрыла? – спросил я, подходя.

Она не ответила. Только подняла правую ладонь, раскрытую, как цветок.

А в середине ладони – не рисунок, не тень, а самый настоящий глаз