— Алексей. — София склонила голову на подушку рядом с ним, и снова погладила по щеке. — Просыпайся же, хватит себя мучить.

…Темнота перед глазами рассеивалась, позволяя хоть что-то видеть, и он услышал его, этот голос. Человек кричал где-то неподалёку. Значит, они не ошибались. В здании всё ещё оставались люди. Громов заставил себя заглушить боль и пробраться под завалом. Вот он, вход в соседнее помещение. Видимо очередной цех. Чёртова пожарная безопасность на этом частном заводе была такой отвратной, что он готов был собственными зубами перегрызть глотку его хозяину! Если только сумеет выбраться. Всё что увидел тогда, это руку, ободранную, перепачканную, которая тянулась через брешь в искорёженной двери, у самого пола. Ему удалось дотянуться до неё, и схватить эту ладонь.

— Держи её, — Громов сам не узнавал свой голос, звучавший, словно через вату.

Неизвестный мужчина слабо ухватился за его перчатку, но сил ему не хватало. Алексей стянул её с руки и вновь протянул, теперь крепче хватаясь.

— Держи! Слышишь меня?

— Не выйду… Не выйду отсюда… — по тому, как затряслась ладонь, которую Громов сжимал, он понял, что рабочий беззвучно рыдал.

— Ты слышишь? Вот, сейчас, ты слышишь? — горло сдавил судорожный кашель. Алексей сильнее стиснул руку. — Потерпи, они найдут нас! Найдут, ты главное держи её! Они найдут нас. Новый год, чёрт возьми! Мы с тобой ещё по пиву сходим, слышишь?

— Обязательно…

Пальцы в ладони Громова разжались, но он продолжал держать руку.

— Ты какое больше любишь, а?..

— А без… разницы… На халяву… Всё вкусное… Ты ж… платишь?..

— Плачу. — Громов продвинулся ближе к двери, налегая на неё плечом, со стоном пытаясь хоть немного сдвинуть с места.

— Да брось ты это… Уходи.

— Держи руку! — Алексей закашлялся, чувствуя, как от едкого дыма влага застилает глаза, не давая никакого обзора.

Он зарычал, словно зверь, и снова ударил плечом дверь. Боль в спине стала нестерпимой, а преграда не поддавалась. Алексей бил и бил её, от отчаяния понимая, что попытки тщетны.

— Да уходи ж ты, родименький… — ладонь в его руке снова задрожала. — Не тянуть же и тебя на тот свет за собой… Иди, если можешь. Ты иди…

— Нас найдут, — упрямо прорычал Громов.— Терпи! Ты слышишь?!

Он и сам услышал, медленно сползая по стене на пол. Повернул голову и увидел тёмный силуэт. На какое-то мгновение в раненой голове прояснилось, и Громов смог разобрать синюю краску на подошве одного из ботинок пожарного. Сашка… Нашли, значит. Ведь это он сегодня утром вступил в пролитую ими краску, когда подкрашивали ящик.

— Сашка… — Алексей проговорил одними губами, голос уже не слушался, и тут понял, что шаги удалялись.

В тот момент Громов не понимал почему. Сознание отказывалось принимать то, что видели глаза. Его товарищ убегал. Их бросили. Руку Алексея слабо сжали, словно человек за стеной прощался с ним, и потолок окончательно рухнул, погребая их под обломками…

Алексей застонал и повернул голову, так и не просыпаясь. Но теперь ночной кошмар отступил. София высвободила свою ладонь, намереваясь помочь ему лечь ровнее, и рука помощника безвольно свесилась с края кровати. София поднялась, испуганно глядя на него. Теперь она поняла. Она вспомнила. И это лицо, и эту руку, которая тогда так же опустилась с носилок. Только лицо было в гари и крови, как и рука.

— Это ты…

София села на край кровати и бережно поправила руку Алексея. Отпускать её вовсе не хотелось. Она неосознанно поглаживала ладонь, пытаясь успокоить и лежащего мужчину, и себя заодно. Как она могла забыть это лицо? Видимо, последние события сказывались, да и не вчера это было.