– Рыжий! Ты что, уснул там? – За вопросом резко распахнулась дверь шкафа, ослепляя лучом солнца. От неожиданности у меня даже появилась икота. Про увиденное промолчал. Просто пожаловался на пыль и тесноту шкафа. – Ну, подумаешь, помучился пару минут и скулит! Вот на нарах, с уголовниками, вот это да!

Он засмеялся, надевая пиджак и поправляя брюки в дудочку. Заглянул на кухню и вынес кастрюлю. Мы сели за стол и разлили по тарелкам еще теплый суп. Совсем игнорируя произошедшее, говорили о политике, погоде и деньгах, которых у нас было мало. И все-таки под конец он решил похвастаться своими успехами Дон Жуана. Выложил из толстой папки письма поклонниц:

– Рыжий! Такие телки пишут мне! После того как вышла книга на французском языке, секс с автором – сплошная эротика!

Я украдкой посмотрел на приложенные к письмам фото голых красавиц и спросил:

– И та, которая лежала в спальне, тоже из круга почитателей?

– Да, чокнутая мулатка! Искусала всю грудь зубами. Очень опасная баба, с ногтями леопарда. – Последнее было сказано тоном знающего толк в тонкостях садо-мазо.

Догадываюсь, он играл на публику – какой крутой пацан, настоящий писатель! Однажды, может, соберется с духом и напишет про наш куриный суп с развратной негритоской. Про лихое бытье парижского прошлого. Про молодость и многое другое, пикантное.

Подождав удобного момента, когда проглотил последний кусок курицы, я похвалил за обед, особенно за такой теплый прием, и предложил: раз такой хороший день без дождя и довольно теплый для декабря, выйти на улицу и прогуляться по району.

– Тьфу, Рыжий! Совсем забыл. Совсем скоро у меня встреча с журналистом в кафе. Могу взять с собой, если будешь вести себя тихо, – ответил он, собирая в кучу письма.

Засуетился, исчез в ванной побрызгаться Наташиными духами, спускаясь по лестнице, дал последние указания: не вмешиваться в разговор и, главное, молчать. Я согласился кивком головы.

От дома до того кафе было пешком минут десять. Эдик размашистым шагом лавировал среди множества евреев в огромных черных шляпах, фланирующих лениво вдоль фасадов домов, собравшись кучками. Перед магазинчиками и ресторанами за углом тянулась прямая улица до того самого кафе. Через витрину была видна лохматая голова парня, одиноко сидящего в пустом помещении.

– Ага, ждет писака! Это прекрасно! А то журналисты – настоящие разгильдяи, могут и забыть о свиданке.

Он был прав. Редкий случай. Парень привстал и подвинул для нас стулья. Как расположились по краям, сразу заказали кофе. На стол легла потрепанная тетрадка и пластиковая ручка. Почти сразу началось интервью. Тема для той эпохи банальная, и вопросики тоже. Похвастаться было нечем. По большому счету, диссидентом себя вряд ли он считал. Читал стихи по квартирам и чердакам знакомых московской интеллигенции. Притом шил друзьям на примитивной швейной машинке брюки и из простыней рубашки. Да и эмигрировал отчасти за новыми приключениями. Журналист все искал каверзными вопросами связи с вездесущим КГБ. Нужно написать про страшное, чтобы читатель вздрогнул, а тут одна лапша без интриги. Эдик выдавил из себя маленькую историю о его проблемах с той властью. Интеллектуальная борьба с тиранами-коммуняками. Продолжалась эта словесная канитель минут десять, потом настала пауза, после чего парень хотел добавить последний штрих к встрече и, наклонившись через пустые чашки, предложил нам попробовать колумбийский кокаин.

– Отличное качество! Товар из проверенных источников, – доверительно шепнул он и, увидев блеск в глазах писателя, выстроил тонкую линию на чистом листе тетрадки.