Продавая их тотчас враздробь.
Учащай небольшие навары,
Торг свой тяжкой ценою не гробь!
VII
Сам я днями гулял меж дворцами.
О душа! отдыхай, молодей!
Я то сидя смотрел на людей,
То по рынку ходил меж купцами.
Распрямись, вторил я, молодей,
Полюбуйся людьми и дворцами!
Как-то раз я на рынке сидел.
Вдруг мой взгляд обращается к паре —
Стройной девушке в ярком изаре,
(Совершенной – творенья предел!)
И к согбенному старцу, что в паре
С ней на муле пред нею сидел.
VIII
Старец тут же посредника кличет
И велит: «Покричи меж купцов
Вот о ней. Но ищи удальцов,
Слишком бойкие девушки нынче!»
Да, порядок такой у купцов:
Продающий посредника кличет.
А посредник ту девушку взял
И прошёл с нею в центр базара,
Сняв с лица её угол изара.
Кто увидел её – воссиял!
А смотревший от центра базара
От других то сияние взял!
IX
Она Господа, видно, мечтою
Из сияния сотворена.
Равной нет ей. Казалось, она
Вся омыта жемчужной водою!
В блеск-сияние сотворена
Всемогущего радость-мечтою!
Каждый муж будет сердцем разбит
И вздохнёт от любовной кручины:
Стрелы острые в сердце мужчины
Мечут стражи цветущих ланит!
Не от той ли суровой кручины
Месяц в небе расколот-разбит?
X
А посредник кричит: «Не сравнится
С ней жемчуг, что достал водолаз!
Перед вами газель дивных глаз!
Кто что даст? И не надо скупиться!»
А в толпе: «Да, товар дивноглаз,
И жемчужине с ним не сравниться!»
И кричит уж безусый купец:
«Пусть моей будет за— сто динаров!»
Но товар – из заморских товаров!
«Двести!» – «Триста!» и вот, наконец,
Цену круглую «Тыща динаров!»
Прокричал очень дряхлый купец.
XI
И посредник к её господину:
«Стоит тысячу эта луна.
Вас устроит такая цена?»
Тот ответил: «В лихую годину
Был я болен, и эта луна
Жизнь спасла своему господину.
И тогда я решил передать —
Даже если цена в сто раз краше —
В её руки согласье продажи.
Пусть хоть будут мильоны давать!»
(Не нашёл благодарности краше,
Чем согласье продажи ей дать!)
XII
И посредник – к царице красавиц:
«Ты себя мне позволишь продать?
С ним на жизнь ты не будешь роптать —
Он у нас старшина меж купцами.
Это он хочет тысячу дать,
Он богат, и он любит красавиц».
И подвёл он её к старику.
А старик престарелый и дряхлый!
От любви, видно, сильно уж чахлый,
Много видел старик на веку!
Да, купец престарелый и дряхлый.
Неужели продаст старику?
XIII
А невольница: «Слушай, посредник!
Не пугал ли тебя в детстве слон?
Или позже твой ум дал уклон?
Может ты бесноватых наследник?
Ты как будто не видишь, что он
Между жизнью и смертью посредник!
Пусть он будет хоть сто раз богат,
Но о нём ведь сказали такое:
«Коль твой айр остаётся в покое,
Не брани, коли станешь рогат!»
Сочинили-сказали такое
О таких, кто годами богат!
XIV
А в стихах этих дальше поётся
(Это очень подходит к таким):
«Айр твой кажется мне восковым:
Что ни делаю с ним я – он гнётся!»
Подходящее к дряхлым таким!
А в стихах то, что надо, поётся.
А в другой песне кто-то поёт:
«Нехороший мой айр и жестокий,
Не разит он в бою чернооких.
Когда сплю лишь, он бодро встаёт.
Когда ж встану, он спит, о жестокий!»
Старец, видно, такое поёт!»
XV
Безобразная шутка девицы
Разгневила купца-старшину.
Он, озлобясь, посредника пнул.
«О сквернейший! – кричал. – Сын блудницы!
Так при всех осмеять старшину!»
Да, остёр язычок у девицы!
Но посредник не должен грубить!
Он толкует ей жизни начала:
«На начальника ты накричала,
А начальников надо б любить…»
Но она: «Их бы вздёрнуть сначала,
А потом толстой палкой побить!»
XVI
А затем завела о продаже:
«Кто богатый, тот старый, увы!
А невольницы их в зле молвы.
Жизнь седого я сделаю ль краше?
И меня он – на рынок. Увы!
Он не даст мне согласье продажи.
И опять меня купит седой.
У него я работницей стану.