«Деньгам конец», – признался я к исходу ночи.
Она ответила, раскрыв устало очи:
«Маруф, раскаяньем кончаться не должно,
Чему вперёд добро-согласие дано.
Но если ты расстроен горестно свершённым,
Возьми все деньги, и не будь за то смущённым,
Ведь не сочту тебя я должным предо мной,
Ты можешь, взяв, уйти дорогою любой».
«Нет, нет! – воскликнул я. – Когда б ты захотела,
Я б ещё душу тебе отдал вместе с телом!
Но ты мне дай надежду встречи впереди!»
«Иди, Маруф, своей дорогой уходи.
А что надежды? Жизнь – лишь труд или скитанья.
Любовь – лишь грёзы и мечты или страданья.
Со мной любви тебе не знать, как не крути.
Ты отдохнуть пришёл, и – доброго пути!»
И я покинул сад, неся страданий бремя,
Кляня и шахматы, и проигрыш, и время.
Эх, если б белых мне хоть раз, лишь раз спасти!
О мой Господь, мне этот вечер возврати!
Теперь (познал я козни, зло фортуны-дуры!)
Смотреть я буду лишь на доску и фигуры!
Пускай красотка густо мечет стрелы глаз —
Я ей победно объявлю «шах-мат» как раз.
А от запястий блеска я рукой закроюсь,
Пусть обнажает их! пусть, хоть по самый пояс!
И нужно было мне так слюни распустить!
Ведь время есть играть, и время есть любить.
Но какова она! Похитила мой разум!
И плохо то, что завладела мною сразу.
Не остерёгся я, не рассчитал вперёд
И вот пропал как муха, что увязла в мёд.
Взамен чудес любви, восторга и горенья
Я получил, увы! лишь бремя разоренья.
Рассказ о Мариам
VII, 387—416
Не спрашивай о том, что было, «Почему?» —
Всё так бывает, как судьба и рок велит.
I
Утро, вспыхнув, огнём заблистало
На стальных городских воротах.
Настрадался я в разных местах,
Искандерии6 мне недостало.
И шагнул я в проём в воротах
В город-сад, когда солнце блистало.
Здесь прошло уже время зимы
С ветром, ливнями и холодами.
Здесь сады уж краснели плодами
В шуме птичьей возни-кутерьмы.
Хорошо, что ушло с холодами
Неуютное время зимы.
II
Искандерия – дивная крепость:
Стены толсты, крепки ворота,
Для прогулок приятны места —
Здесь листвой заслоняется небо.
Если заперты все ворота,
Этот город – надёжная крепость.
Город – баловень тёплых морей.
Обитателей он услаждает,
Мысли добрые в каждом рождает.
Люди здесь – из хороших людей!
Город радует и услаждает
Красотой и дыханьем морей.
III
Наблюдая дворцов хороводы,
Я тем городом был удивлён.
Говорят, поцелуй слаще в нём,
И нежней и прохладней в нём воды.
И садами я был удивлён,
Изощрённые здесь садоводы!
Я ни с кем ещё не был знаком,
А для сна уж смежаются веки.
И я в мыслях о доме-ночлеге
Повстречался с одним стариком.
Он сказал: «Дом мой – твой, хоть навеки!»
Так сказал, будто с ним я знаком!
IV
Мы зашли с ним в красивый проулок,
Подметённый, политый, и в нём
Веял ветер. Листвой осенён,
Тенью встретил. Прохладой пахнуло.
Ощущаешь блаженство ты в нём,
Когда ветром встречает проулок.
Странный старец меня ввёл в свой дом,
Предложил кое-что из съестного.
Я заметил, что нет в нём мясного,
Но радушье царило при том.
Предложил он немного съестного.
Видно, был не богат его дом.
V
Он сказал с наступлением ночи:
«Я тебе не совсем ведь чужой!
Я к тебе повернусь всей душой.
Ты живи здесь со мной сколько хочешь».
Дивный город! И люди с душой, —
Думал я, округлив свои очи,
И сказал: «О мой шейх, господин!
Увеличь мне знакомство с тобою!»
Он ответил: «Отец твой со мною
Вместе был в пору тяжких годин.
Он и я утешались тобою,
Коль не добр был Небес Господин».
VI
Славь Творца, кто вдруг друга отыщет!
Я, волнуясь, крик счастья исторг,
Я пришёл в небывалый восторг
И сказал, вынув деньги (две тысячи):
«Половина твоя! Ладь свой торг,
Пусть тебя в том удача отыщет!»
Ах, торговля! Тот время не гробь,
Кто не знает как делать навары!
Мой старик стал гуртом брать товары,