– Пичи! – окликнул я Зарину. Девушка спускалась с крыльца и чуть не оступилась.
– Э… Неожиданно!.. – крикнула она в ответ. – Меня ж так только бабушка называет.
– Ты где училась?
– До четвёртого класса здесь, а потом ходили в село. Когда подвезут, а когда и пешком по двадцать километров в день. Туда – десятка, обратно – десятка.
– Зато ноги сильные… Заколоченное здание в центре деревни – это школа?
– Да. Её закрыли, потому что учеников мало.
– Вечером на танцы придёшь? Я тебе любимую песню включу. Какая у тебя любимая песня?
– «Мама Люба, давай».
– Шутишь?…
– Можешь «Зверей» поискать.
Заколоченная школа была обнесена низким ограждающим палисадником. Окна закрыты ставнями, на двери ржавел навесной замок. Через щели в деревянном крыльце проросла трава. В обход вела тропа с примятой травой – видимо, сюда кто-то ходил. На заднем дворе – заросший огород, но ещё видны гряды. Теплица стояла со снятыми стёклами.
С надворной части здания – три двери, две из них ведут в классы. Одну из дверей я вскрыл с помощью куска ограды, используя железяку вместо фомки. Внутри школы царил порядок, как будто ученики ушли во двор на перемену и скоро снова займут парты. На стенах – портреты писателей, в шкафах – глобусы и гербарии.
В учительской я открыл стол. В ящике лежала стопка подписанных тетрадей, а в глубине виднелся корешок альбома. Я перевернул обложку, на форзаце которой чернилами была выведена надпись: «Первоклассники и выпускники, нач. 1934 год». В фотоальбом вклеены фотографии первоклассников и выпускников школы, начиная с 1934 года и заканчивая 1989-м. «Вот это удача», – подумал я.
С фотографии 1934 года на меня смотрели четвероклассники. Стриженные под горшок мальчишки – кто в рубашке, кто в кителе с блестящими пуговицами. Девочки – в платьях с белыми воротничками и в косынках. Учительница – в вязаном берете, пиджаке и блузке с воротником-крыльями.
Мальчик держал портрет усатого вождя. У других детей в руках – только что отпечатанные Буквари Афанасьева со школьником на обложке, водящем пальцем по строчкам книги. Это там рассказ про Юру, который приехал в Москву, вышел из вокзала и не знает, как перейти дорогу. Юре говорят: «По светофору». Что? Светофор? Непонятное для деревенских детей устройство. Плуг знаем, сеялку и веялку, жнейку. А вот светофор… Вот взглянуть бы на это чудо.
Я перелистнул несколько страниц и заметил огромную разницу между двумя фотографиями. Если на снимке 1934 года пять учителей и двадцать учеников, то на фотографии 1941 года – всего один учитель и семь школьников. Что случилось с остальными? В стране ввели обязательную семилетку, и все они должны были окончить школу. Но и первоклассников из года в год становилось меньше, а с 1939 года их и вовсе не было.
Я переснял на смартфон фотографии и убрал альбом в стол.
Дорожку к танцполу освещали фонари. Под крытый танцпол тянулись отдыхающие. Я поставил танцевальные хиты 90-х – для начала «Крошку мою» группы «Руки вверх». На площадке появились первые танцующие женщины; они заламывали руки над головой и вертели бёдрами. «Ксюша» Алёны Апиной пролетела над Домом отдыха и унеслась в деревню.
– Разогрелись? Устроим батл? Женщины против мужчин. Сначала танцуют женщины.
Я включил «Колечко» Татьяны Овсиенко.
– Великолепно! А сейчас – мужчины!
Поставил «Лондон, гудбай» группы «Кар-мэн».
– Молодцы какие.
Потом – погрустить в танце – «Школьную пору». Поплакать навзрыд на медляке – «Дым сигарет с ментолом». И резкий переход для подъёма настроения – «А ты меня любишь? – Ага»
Зарина пришла не одна. Рядом с ней был коренастый парень, наголо стриженый, наверное, тот самый Булат, и с ним ещё несколько парней и девушек. Для молодых я решил поставить «Зверей». Под песню «Танцуй» Пичи вышла в центр. Я подглядывал за ней. Белое платье в свете софитов выделяло её из толпы. Пятидесятилетние с выпавшими из ремней животами выглядели нелепо возле молодой девушки.