Мы поднялись на продуваемую всеми ветрами рабочую площадку маяка с капсулой оптического устройства, пультом управления в застекленной кабине и какими-то зачехленными механизмами или приборами. Подозреваю, что под непромокаемым брезентом спрятано оружие. Еще выше, над самой крышей, вздымалась антенна с алой звездой авиационного огня.

С этой точки не был виден далекий Грентон — город заслоняла скалистая грудь острова. Смотреть на островной ландшафт бесполезно: защитная сеть не позволяла ничего различить среди хаотичных пятен.

Зато с маяка просматривалось море на много миль вперед. Спокойное, слегка взъерошенное под мягкой ладонью небольшого ветерка, с алой дорожкой от заходящего солнца. Тишь да гладь.

— Присаживайтесь, Василиса.

На площадке, окруженной сеткой ограждения, был накрыт к легкому ужину на двоих небольшой столик. Наличествовали два кресла из ротанга с мягкими подушками на плетеных сиденьях, одна ваза с белыми розами, две кофейные чашечки и джазва на подставке, но мое внимание в первую очередь привлек черный моб со светящимся экраном. На нем красовалось мое собственное лицо.

— Изучаете мое личное дело? — зло сощурилась я.

— Я уже изучил все, что было доступно в архивах Космической академии и не только.

— Зачем?

— Об этом мы и поговорим через несколько минут, Василиса Олеговна. Прошу извинить. Я отлучусь за кофе.

С этими словами репти сунул моб в карман халата, взял медную джезву со столика и направился к лифту.

А я заставила себя подойти к парапету и вцепилась в железные перила мертвой хваткой, борясь с тошнотой и успокаивая бешеное сердцебиение. Если это называется «красивое место на берегу моря», то репти ошибся. Или, наоборот, изощренно издевается. Для меня лично это место было ужасным до дрожи в коленках.

Никто, кроме родителей, не знал, что я панически боюсь высоты.

Нигде, ни в одном личном деле этот прискорбный факт не записан. Это была бы мгновенная дисквалификация и отчисление из академии.

Почему репти выбрал именно это место, на краю пропасти, отгороженной только тоненькой полоской металлической трубы? Узнал о моем страхе и будет шантажировать?

Но как ему стало известно? Неужели в гравикаре стоят датчики, фиксирующие сердцебиение? Мне же тогда понадобилось время, чтобы справиться с приступом паники. Время, которого сейчас Черный лишил меня, не дав медленно и печально карабкаться по лестнице маяка, чтобы я успела привыкнуть к страшной мысли оказаться на открытом месте, на такой жуткой высоте.

Так, Василиса, а сейчас медленно разжимаем пальцы. Нельзя, чтобы меня застали судорожно хватающейся за железяку. Медленно. Разжимаем. Вот так.

И дышим. Спокойно, размеренно, неглубоко. Чтобы голова не закружилась еще и от избытка кислорода.

И не смотрим вниз. Лучше смотреть вдаль, на золотисто-алое небо, в котором высоко-высоко кружат золотые искры, совсем не похожие на чаек…

Много-много золотых искр…

Дракониды? Да их тут несколько десятков! Они спустили с орбиты часть своего флота?

8. Глава 8

Возвращение репти я почувствовала по ледяному прикосновению невидимых ледяных пальцев к спине. Словно они погладили между лопаток, приглушая бешеное биение сердца.

— Не стойте так близко к парапету, мисс.

— Разве он не надежен? — я не торопилась оборачиваться. Боялась выпустить искры из виду. Странным образом страх высоты отступал, когда я на них смотрела.

— Надежен, но жизнь непредсказуемая штука. Прошу к столу.

Несколько золотых искр отделились от роя и начали стремительно снижаться, но близко или не смогли или не захотели подлететь. Чиркнули по защитному куполу острова, оставив быстро тающий радужный след, и с натужным ревом удалились в сторону Грентона. Зато я рассмотрела, что это не гравикары, а суперманевренные межпланетные челноки. Значит, точно дракониды.