– Да понимаю! Помолчи! Дай подумать.

Мораг обняла кувшин и прижала его к груди, как давеча я свой кубок. Правда, вина в нем было уже на донышке, и рубаха не пострадала. Зато кувшин заметно сплющился.

Меня распирала новая идея. Я не могла сидеть и заметалась по комнате. Обряд! Надо узнать, в чем состоит обряд! Надо вспомнить, черт возьми! И поскорее, а то неведомый убийца в конце концов совершит свое черное дело и лишит Мораг жизни. Ух! Ах! Как же мне раньше в голову не приходило! На поверхности же…

– Леста.

– А? – Я повернулась к ней. Положив подбородок на край горлышка, она покачивалась из стороны в сторону.

– Леста. Если я пройду обряд, меня перестанет так выворачивать?

– Перестанет! – гаркнула я самонадеянно. – Выворачивать перестанет, все на свои места встанет, ты получишь все, что захочешь!

– Все, что захочу?

– Да. Да!

– Луну с неба?

– Ну… луну с неба вряд ли… зачем тебе луна?

– Для красоты. – Она закрыла глаза. – Хочу луну. Хочу. Луну.

– Ты шутишь?

– Шучу. Конечно. Знала бы ты… – буркнула она в кувшин, – как мало я хочу.

– Желания – это то, что никогда не кончается.

– Нет… детка… желания-то как раз кончаются. Кончаются желания. Жизнь остается, а желания заканчиваются. Приходится заставлять себя желать. Через силу. Через не могу.

Я поморгала. Желание – оно ведь сродни осенению, желание – это сладкий восторг предвкушения, он даже лучше обладания, есть маленькие желания (выпить воды или молока, а не этой горько-соленой жути, от которой дерет горло), маленькие желания, чудесные близостью исполнения… И есть большие желания, чьи бездны и чей блеск непереносимы, от которых вспыхивает кожа и заходится сердце, а ноги теряют землю и идут по воздуху (та сторона… Та Сторона!) … Как они могут закончиться?

Мы с Мораг смотрели друг на друга. А ведь она старше меня. И не только внешне.

Она старше меня. Она знает что-то, чего не знаю я. Не успела узнать. За всю свою долгую и разнообразную жизнь. Ох, не обмануть бы мне тебя, принцесса!

– Ну? – спросила она наконец. – И что надо сделать, чтобы пройти этот обряд? И если не кровавая, то какая жертва требуется?

Я сникла.

– Не помню. Кто-то постарался, чтобы я все забыла. Может быть… осталась книга? Она называлась «Верхель кувьэрто», «Облачный сад» или «Скрытый сад», написал ее… написал ее… проклятье, не помню автора.

– Книга. Уже что-то. Она на андалате?

– На старом андалате.

– Ты прочтешь, если я ее отыщу?

– Постараюсь. Но надо искать не только книгу. Надо искать сразу в нескольких направлениях. Посмотреть, остались ли от Каланды какие-нибудь вещи. Расспросить старых слуг. Ю потрясти, в конце концов!

– В библиотеке я пороюсь. Вроде там были какие-то андаланские книги. Ютера сама потряси, он меня побаивается.

– Он меня, кажется, тоже побаивается.

– Тогда вместе потрясем. Со слугами можно прямо сейчас поговорить.

Тут она тяжело задумалась, баюкая кувшин. Я ждала.

– Вот что. – Мораг передернула плечами. – На худой конец, у нас имеется Кадор Седой. У него точно найдется что-нибудь по этому поводу. В смысле, он должен точно знать, что там и с кем приключилось. Вот только…

– Что?

– Дальше него, конечно, не пойдет, но… да ладно. Попробуем сперва без него.

– Кадор? Кадор Диринг?

– Кадор Диринг.

– А может… не надо?

Она фыркнула:

– Что, страшно? Не трусь, его сейчас в Амалере все равно нет. Без него справимся. Начнем со старухи… Каррахна, как меня с нее воротит! Прибью ненароком… Ну, пойдем.

Мораг выронила кувшин и, кивнув мне, двинулась прочь из комнаты. Я кувшин подняла, поставила его на стол, пошаркала подошвой, затирая винную лужицу, и побежала догонять.