Она, словно еще не веря, коснулась кончиками пальцев лба, бровей, скул… задержалась у сомкнутой горячей трещины шрама с кристалликами лимфы по краю. Отличная кожа у принцессы, гладкая, как полированный металл, на ней даже пор почти не видно, не то что каких-то рубцов или царапин.

– Интересно, почему один шрам тебе все-таки оставили?

Она коротко, лающе рассмеялась:

– Чтоб совсем не чокнулась, наверное. – И снова потерла ключицы.

Я окончательно осмелела:

– У тебя есть платок?

– Какой платок?

– Любой. Платок, салфетка. Я принесла тебе мертвую воду, она заращивает шрамы. Надо намочить платок и приложить к щеке.

– А… – Принцесса посмотрела на флягу в моих руках. – Вот зачем ты пришла. Ну, спасибо. Дьявол, спасибо! Я, наверное, должна тебя отблагодарить. Ты уже второй раз помогаешь мне в этих гребаных передрягах.

– Ммм… – Я отвела глаза.

Оба раза получалось так, что, не будь меня, принцесса справилась бы со всеми этими передрягами быстрее и без увечий.

Она вдруг прищурилась:

– Э, а не ты ли там была, на берегу, возле речки? Там какая-то дура суетилась, помню. Визжала громко.

– Я не нарочно…

– Ах вот оно что! А я удивляюсь, как это так получилось, что ты на меня там наткнулась… Испугалась твари, да?

– Это не тварь. Это несчастное перепуганное существо. Он разумен, между прочим.

– Кто разумен? Чудовище?

– Он не чудовище. Его зовут Малыш. Он мантикор.

– Малыш! – Мораг закатила глаза, фыркнула и опять принялась мять рубаху на груди. – Ух… Ничего себе Малыш… Тоже подарок из холмов? Из Сумерек?

– Ну… да…

– Какого же дьявола этот несчастный и разумный на меня кидался?

– Он не кидался. Ты первая на него налетела, миледи. Он защищался.

– Хм. – Она приподняла бровь, длинную, с надменным изломом… ту, которая меньше четверти назад свисала лоскутом в слепую глазницу. – А ведь верно. Значит, из Сумерек он, говоришь… А куда же его хозяева смотрят? Что он делает в Соленом Лесу?

– Ну… он случайно туда попал. Он спал несколько сотен лет, проснулся, оказался в незнакомом месте и перепугался. Принцесса! Ты сейчас сказала, что хочешь отблагодарить меня. Ты можешь это сделать. Не убивай Малыша. Запрети охоту на него. Пожалуйста!

– Вот как? А он, значит, будет гулять по лесам и бросаться со страху на любого, кого встретит?

– Нет! Если его не трогать, он не причинит вреда. А потом, я обещаю, я уведу его отсюда. Я отправлю его домой, на Ту Сторону.

– На Ту Сторону?

– Да. Обещаю. В скором времени. Пожалуйста. Мне нужно два-три дня.

Узкая смуглая рука мяла одежду на груди. Обрезанные пряди, не схваченные венчиком, упали принцессе на лоб. А венчик я забыла в лесу. И меч забыла. Он, наверное, так закопанный в песке и лежит.

– Бог с тобой. Только давай быстрее. Если он будет безобразничать, ничего не обещаю.

Эх, кто бы что бы говорил про безобразия!

– Век буду благодарна, миледи! Сделаю для тебя все, что пожелаешь.

– Пожелаю. Говоришь, ты знала мою мать? Расскажи про нее. И… что это за история про исчезновение? До меня доходили какие-то темные слухи… – Она поморщилась. – Слуги шепчутся… в городе какую-то околесицу сочиняют… ничего не разберешь.

– Я сейчас мало что про это могу сказать… Очень плохо помню. У меня память… знаешь, как палимпсест, словно затерта и расписана заново.

Затерта? Может, она и вправду кем-то затерта? Тот, кто охотится на принцессу, тот, кто убил Каланду, стер мою память?

– Эй… ты чего? Что-то вспомнила?

– А? Нет. Мне кое-что пришло в голову. Госпожа моя, ты знаешь, что за тобой идет охота?

– Ты про эти покушения?

– Да! Ты знаешь, что там, в лесу, в тебя стреляли? Если бы не прибежал человек с криком о чудовище, ты бы получила стрелу меж лопаток!