Растерялись все: и медведь, и люди. Друзьям приходилось видеть медведей только в зоопарке или в цирке. Там звери абсолютно лишены враждебности. Они сыты, попрошайничают и совсем не напоминают диких хищников.

Сразу было видно, что медведь очень молод. Его кудлатая морда ещё не потеряла до конца миловидности и щенячьего обаяния. Медведица отделалась от него только этой весной, и людей он видел впервые в жизни.

Бородатые, драные, перемазанные сажей, они до глубины потрясли неокрепшую медвежью душу. В его глазах читалась безмерное удивление, а не страх и враждебность.

Лёгкое оцепенение, охватившее друзей, стало проходить. Их численное превосходство и миловидная внешность дикого зверя придали уверенность. Они тоже не скрывали своего любопытства и с интересом рассматривали медведя в естественных для него условиях.

Так продолжалось несколько минут.

– Долго мы так будем стоять? – прошептал Юра. – Давай пуганём его, только вот греметь чем?

Дима так же шёпотом ответил:

– Будем кричать, только вместе, одновременно и изо всех вил. Раз, Два, Три…

Друзья набрали в лёгкие воздух и закричали. Только вместо человеческого крика из их глоток неожиданно вылетел громкий собачий лай. Это получилось у обоих непроизвольно. Видимо страх всё-таки был.

Собачий лай эхом отозвался в ущелье, распугивая птиц и зверей. Медведь был напуган и удивлён до крайности, такого оборота дел он явно даже не ожидал. Зверь развернулся и намётом пошёл прочь от реки. Его толстый зад несколько раз мелькнул меж деревьев и скрылся в лесной чаще.

На смену собачьему лаю пришёл неудержимый смех. Юра и Дима смеялись от души: над медведем, над собой, над всей этой комичной ситуацией. Это был первый настоящий здоровый смех.

Медведь в панике забыл о своей добыче. Две неплохие рыбины остались на берегу и они достались друзьям, как трофей.

Получился неплохой ужин. Без соли и перца рыба казалась сладкой. Друзья уже привыкли к отсутствию этой кулинарной атрибутики. Сейчас их специями была черемша и дикий лук, которые в изобилии росли вдоль реки.

* * *

Утром Дима, как всегда, осматривал окрестность. Взобравшись на самое высокое дерево, он долго глядел вдаль, изучая рельеф и направление ущелья, по которому текла их река. Между собой они называли её Серёгин ручей, а теперь Серёгина речка.

Тайга раскинулась во все стороны до самого горизонта. Не было видно никаких признаков жилья.

– Да уж, забрались так забрались. Выбираться ещё долго придётся, – сообщил Дима, спустившись на землю. – Мне показалось, что с той стороны в кустах вроде тропинка к берегу выходит. Надо посмотреть.

Они вброд перешли Серёгину речку и углубились в прибрежные заросли. Там, действительно, оказалась чуть заметная тропа, но кому она служила: человеку или зверю – было не понятно.

Берег был чист. Ни следов, ни консервных банок, ни других отходов, оставляемых после себя человеком. Осторожно ступая, сохраняя тишину, друзья пошли по тропинке.

Почти не заметная около реки, она вскоре превратилась в удобную дорожку, причём стало ясно, что её появление не обошлось без участия человека. Местами были видны следы топора, расчищавшего проход.

Теперь двигались, затаив дыхание. В глухой тайге, в горах, в любой глуши появление признаков человека вызывает тревогу. Это, наверное, от самой человеческой природы. От хищного зверя ты всегда знаешь, что можно ожидать и как защититься, но встретившийся в тайге человек может оказаться добрым другом, а иногда и страшнее зверя, со всей своей подлостью и жестокостью.

Было тихо, только хруст сухих веток да крики птиц иногда нарушали тишину.