– Г-н де Вьен, я был вызван не для сигар! Расскажите мне о барышне! Не будем растягивать прелюдии, вы не девица, в конце концов!

– Да, вы были приглашены по душу Агнии Бенедиктовны. Названная особа претерпевает не лучшее к себе отношение и…

– Вы думаете, приму ее к себе? Это ли не будет для нее еще большим унижением? – загремел генерал, делая грудь колесом. – Вы хотите, как какую-нибудь дворовую собачонку, зашвырнуть девчонку в дом первого встречного?! Признаться, когда получил ваше письмо, то подумал, что это какая-то нелепая издевка. Даже перечитал бумажку повторно и, полагая найти скрытое послание, писанное невидимыми чернилами, нагревал ее над свечой! Когда же окончательно убедился в том, что мною полученное письмо – самая что ни на есть циничная и, я бы даже сказал, грубая весточка от вашей семейки, то пришел в замешательство крайней степени! Прошло бесчисленное количество лет, высочайший князь, с тех пор как я видал вашего отца! И тут вы, его сиятельный отпрыск-баламут, вдруг изволили написать! И кому, мне – таракану рядом с вами, как ваш папаша там раньше говорил! Боюсь предположить, но все же спрошу, почему именно ко мне вы обратились? Ведь у вас предостаточно знакомых, которые бы согласились на предлагаемые низости! Но вот не я, уж увольте.

– Вы единственный добрый человек из моего светского окружения.

– К свету не отношусь! Мне чужды заботы лодырей! – что есть мочи рыкнул генерал, словно я стоял перед ним на смотре.

– Поэтому-то и вспомнил вас, Матвей Аркадьевич, – спокойно продолжил я. – Вот именно, что вам чужды скандалы, сплетни, лежания на диване с трубкой в зубах – плоские заботы таких лодырей, как я. Признаюсь вам откровенно, сам от всего этого ужасно устал и был бы рад скорее отделаться, быть полезным. Агния Бенедиктовна никоим образом не относится к тем, кто попросту станет расплескиваться о несущественном, требовать пышных знаков внимания, она не станет собирать склоки, она скромна. Скажу вам без тайн, г-н Абердин, что прежде, чем в голове возникло ваше честное имя, я перебрал миллионы других, пока не сообразил, что Агнии совсем не нужно нагло пестрящее общество. Посчитал, что Агнии нужен кто-то вроде вас – стабильный человек, ведущий праведную, благотворительную жизнь. Как бы ни многочисленны были бы мои связи, мне больше не на кого надеяться, кроме вас, Матвей Аркадьевич. К слову, вот даже нацарапал на скорую руку портрет Агнии, – принимаясь искать набросок, завершал я. – Прошу вас, только взгляните на нее, а затем представьте, что столь чистое сердцем создание нещадно унижают и бьют. Бедная девочка с трудом умудрилась замазать белилами синяк на лице.

– Ну полно, – пробубнил под нос генерал, разглядывая портрет. – Что ж, подумаю над вашим предложением, хотя прекрасно понимаю, что речь ваша, милый сударь, была заранее заготовлена. Умеете вы, конечно, хорошо сказать. Теперь даже стыдно отказаться…

– Да, пожалуйста, думайте. Уверен, вы грамотно рассудите ее положение. Но, Матвей Аркадьевич, все-таки замечу, что ваш отказ меня огорчит. Вы действительно единственный человек, к которому я бы смел обратиться с такой просьбой. Сам Агнию забрать не могу, вы сами понимаете почему.

– Понимаю! Где вы, а где я – ничтожный таракан, – фыркнул генерал. – Спасибо, что напомнили, милый сударь.

Ненадолго меж нами воцарилась тишина. Г-н Абердин судорожно обдумывал мои слова и вскоре просил, чтоб я рассказал об Агнии подробнее. Знал я немного, но все, что было мне известным, любезно выложил. Как раз во время разговора мы играли в шахматы, так что атмосфера была сосредоточенной и располагала.