– Ты, должно быть, должен будешь сражаться с ним? – обеспокоенно спросила она.

– Только фигурально, разумеется, – усмехнулся Адальг. – Сам я никогда не страшился доброй драки, а Демон нипочём не выйдет один на один. Он с детства хилый, в чём только душа держится! Помнится, я его как-то учил ездить в полевой посадке, он возьми, да и упади с коня, который ещё не поскакал. И сломал себе руку и ногу сразу… – король нервно хохотнул, а Валь округлила глаза:

– Так ты знал его?

– Конечно! Когда у Эльсингов сгорело поместье, он какое-то время жил в Ририи, где обычно зимовала моя семья.

– И как? Он правда похож на демона?

– Да если б я знал, – хмыкнул Адальг. – Глаза у него всегда были странные, а всё остальное он и не показывал. Зато характер дикий, это точно. Никому не удавалось с ним дружить…

– …ну, кроме тебя, конечно?

– …ну да, но я скорее просто растормошил его слегка, потому что до меня он ни с кем и не общался. То не появлялся днями, то пропадал на месяц. Помню, мне было так скучно, что я залез к нему в его очень секретный дом на дереве и увидел там кучу чертовщины: какие-то карты обитания кракенов, мышиные хвосты и всякие жуткие рисунки. Он изображал себя как приведение и, по-моему, считал, что его настоящее имя – Альб. А альб – это ж вроде дух какой-то… словом, чудак он был, это точно.

– Ну так может это и было его родительское имя?

– Да нет, он в церковной книге так и записан: Экспиравит «Демон», – фыркнул Адальг. – Экспиравит тоже означает нечто вроде «злого призрака». Но, очевидно, ему это не очень нравится.

– И давно ты последний раз с ним разговаривал?

– Да если бы! – король хохотнул и запрокинул голову, а затем откинулся назад на спинку дивана, побуждая собеседницу сделать то же самое. – Очень даже недавно! Мой «лучший» друг по переписке! С тех самых пор, как мы с Беласком ему сказали, мол, так и так, меняем помолвку на деньги, Эпонея любит короля, король любит Эпонею… с тех пор начался этот цирк. Экспир сперва вроде был не против, а потом как завёл шарманку, мол, клятву нарушать нельзя. И плевать, что уже всё решено и организовано! Он принялся отвечать на всё отказами, даже ей, моей бедняжке, принялся письма закидывать. Я ему наконец и говорю – ну ты посмотри на неё, на дикий цветок Змеиного Зуба! – и на себя. Ты же рожу, говорю, свою видел? Не сможет она с тобой, помрёт от страха, так найди себе не пугливую! А он мне говорит – а может я её тоже люблю! А я ему – ну и чёрт с тобой, она-то тебя не любит! Ну и утром прислал он мне топор войны… Вот.

С одной стороны Валь хотелось смеяться, с другой – она невольно поникла, потому что речь зашла об Эпонее. Пока она не упоминалась, казалось, что её и нет вовсе, и что не стоит перед Адальгом обязательство мужа, а перед Вальпургой – честь матери и жены.

– Странно это всё, – наконец признала она. – Но у вас же летом была свадьба, значит, удалось убедить церковников Харцига разорвать помолвку?

– Это было недёшево. Но я услышал её пение в очередной раз и решил, что для меня нет непосильных сумм для твоей сестрицы, Дикого Цветка Змеиного Зуба, «правящей дочери» Видиров, как у вас говорят, – усмехнулся Адальг и похлопал её по руке. – Конечно, удалось. Тогда-то Демон и разжёг восстание со своими головорезами. Поскольку за ним до сих пор ходит слава непобедимого командира, армия всё пополняется новыми желающими заработать… И я понял, что это не дело, так что я поеду созывать знамёна и ставить чертёнка на место. А тебя, в общем, как раз хотел кое о чём попросить. Как старого и очень надёжного друга.

«Ты знаешь, я сделаю для тебя всё», – взгляд Валь говорил сам за себя.