Голубок зафыркал при виде мертвого сородича, а кони Рудольфа и криминалиста Джоска Ти-Малини даже не подали вида, что их что-либо смущает. Оба спешились. Лишь Валь оставалась в седле, поглаживаниями успокаивая впечатлительного скакуна.

– Вот и он – конь купца, мистера Морика Диабаза, даже фамильный уж на шорах нарисован, – представил сэр Джоск. Он больше походил на сыщика, чем неповоротливый Рудольф, и его глаза цвета тюльпанового бутона бегали по месту преступления. – Мы здесь всё уже осмотрели рано утром, и ничего не изменилось.

Рудольф кивнул и тяжело посмотрел на Валь.

– Давай, мы должны понять, можно ли выяснить, кто виновник.

Баронесса аккуратно опустилась на землю и дала Рудольфу подержать поводья Голубка, а сама прошла по примятой траве. Картина гибели купца вырисовывалась жутковатая: от боли он метался туда-обратно, таская за собой коня, и в итоге упал где-то здесь. Коню досталось тоже, но ему хватило и одного укуса. Тогда как тело самого погибшего было всё истыкано мелкими зубами некоей змеи, в длину не превышающей сантиметров девяносто. Хорошо, что его удалось рассмотреть заранее.

– Ну, как я и говорила, судя по рваным следам некоторых из укусов, мистер Диабаз пытался оторвать от себя змею, – протянула Валь. – С учётом того, что места укуса не опухали, а смерть наступила от паралича…

Она остановилась над трупом тарпана и несколько поморщилась, увидев объеденный нос и торчащие конские зубы.

– …теперь становится видно, что, кем бы ни был этот змей, он кусал его так, как это делают мелкие ядовитые экземпляры: вцеплялся и не отпускал. Но из-за того, что мистер Диабаз пытался бороться со змеем и отодрать от себя, он вызывал новые приступы агрессии, и змей впивался снова и снова во все доступные области. Он потерял сознание от боли, очевидно, тогда, когда змею удалось укусить его под подбородком, за самую шею.

– И тут мы переходим к самому интересному, – вздохнул Рудольф. – Купчиха, что видела лежащего без движения мистера Диабаза, побоялась приближаться, но утверждала, что видела ярко-красные цвета в мелькнувшем хвосте змеи.

Сэр Джоск и сэр Рудольф оба устремили внимательные взгляды на Валь. Она знала, что они хотят сказать: подобные породы не зимуют на поверхности, и их уже нельзя встретить на улице в ноябре. Они уползают в Дол Иллюзий, греться у подземных гейзеров. И в окрестностях Брендама их можно застать только в том случае, если это сбежавшие питомцы змеиных дворян.

Но чтобы заклинать такие виды змей, нужно мастерство признанных дрессировщиков, не уступающих Видирам. А значит, можно было буквально пересчитать по пальцам тех, кто должен был владеть убийцей.

– Коралловый или ленточный аспид, – заключила Валь. – Одному Богу известно, как он мог оказаться в седельных сумках мистера Диабаза. Ну или преступнику.

Знакомство с настоящим случаем умышленного убийства её, по правде сказать, обрадовало и даже взбудоражило. Издревле змеиные дворяне выясняли между собой отношения с помощью таких вот тихих жестов. Змеевед, зная, какой род какие виды содержит, мог доказать умысел одной семьи против другой; а могло случиться такое, что ксакала жертвы умудрялась защитить хозяина и закусать вражескую змею до смерти, и тогда труп подкинутого пресмыкающегося служил веской уликой. Так или иначе, змей было непросто заставить выполнять волю хозяев, но они будто были созданы для грязных закулисных игр, и сподвигнуть питомца именно на такое деяние было куда проще, чем упросить его, например, позировать для картины.

Осмотревшись, Валь упёрла руки в бока и разглядела поодаль холм с чёрной, как обгоревшая спичка, Девичьей башней.