В предбанничке за письменным столом сидела Оленька, машинистка в круглых очках и с таким тугим узлом на затылке, что иногда казалось, что он натягивает кожу у неё на лице, но, в целом, очень симпатичная девушка, за которой безуспешно ухаживали сразу несколько офицеров полиции.

– Доброе утро, Павел Константинович, – первой поздоровалась она. – Проходите, Ефим Корнильевич вас уже ждёт.

– Спасибо.

Павел всё-таки постучал для порядка, и, не дожидаясь ответа, зашёл в кабинет.

– А, Паша. Проходи.

– Доброе утро, Ефим Корнильевич.

Начальник сыскной полиции сидел за столом, спиной к окну. В кабинете стояла жара, несмотря на то, что в здании имелось центральное отопление и все помещения обогревались горячим паром, разгонявшимся по трубам из гигантского парового котла, установленного в подвале. Странность, впрочем, тут же объяснилась: вблизи начальственного стола примостилась чугунная комнатная печка. Подобные частенько стояли в квартирах и комнатах, места они занимали чуть-чуть, а использовать можно и для тепла, и для приготовления еды. Только полковничья печка была сделана на заказ и по всей её поверхности тянулся чеканный узор.

Ефим Корнильевич сидела в мягком кожаном кресле с высокой спинкой, делавшей кресло похожим на трон, сцепив руки на животе. Точный его возраст назвать затруднялись даже в Столе справок, но все сходились на том, что подполковнику никак не меньше шестидесяти. Он давно потерял юношескую гибкость, но не раздобрел, да и вообще чем-то напоминал отставного генерала, со своими седыми усами и по-военному короткой стрижкой. Старик пользовался определённым уважением, впрочем, больше как человек, чем полицейский: свой пост он получил когда-то, что называется, по блату, однако же искренне старался в меру способностей.

– Садись, Паш. Слыхал уже, что сегодня утром случилось на Бриллиантовой?

– Ограбление? – уточнил Павел. – Давыдов сказал только, что взяли инкассаторов «ЦентрПетропольБанка».

– Без подробностей?

– Да, без подробностей. – Павел сел напротив подполковника.

– Дело серьёзное, – откашлявшись, начал Ефим Корнильевич. – Фургон с сопровождением ехал от Главпочтамта, всего шестеро работников банка: двое в машине сопровождения, вооружённые автоматическими винтовками, двое в фургоне, тоже с винтовками, вдобавок водитель и его напарник, у обоих были револьверы. Но никто из всех шестерых так и не совершил ни единого выстрела.

Подполковник сделал внушительную паузу, но Павел только кивнул, предлагая продолжать.

– Они должны были проехать по Почтамскому переулку, повернуть на Бриллиантовую улицу, потом свернуть на Храмовый, доехать до Центрального проспекта, затем у собора Богоматери Путеводительницы повернуть направо, вдоль Софийского канала до Банковского моста. Доехали они только до Бриллиантовой улицы.

Ефим Корнильевич вздохнул и сразу показался лет на десять старше.

– Их обогнали две машины, грузовик перегородил дорогу сопровождению и почти сразу взорвался, охрана оказалась дезориентирована, да, сверх того, по ним тут же открыли огонь из второй машины.

– Из чего стреляли? – быстро спросил Павел.

– Из автоматических винтовок, – ответил подполковник, внушительно глянув на старшего лейтенанта. – Водителя оглушили, фургон уехал, легковая тоже. Напарник водителя пропал. Фургон нашли во дворах рядом с Канатной фабрикой. Оба охранника без сознания, их сразу отправили в больницу. Из фургона ребят выкурили самопальными дымовыми шашками и оглушили, несколько недогоревших шашек нашли поблизости от фургона. Деньги, конечно же, пропали. Куда уехала машина, никто не знает: в том районе живут, в основном, рабочие, а они в тот час уже все на фабрике.