Вероятно, любое слово хорошо ко времени и к месту. И Михаил Васильевич предложил разделить весь словарный запас языка на три «штиля».

Высокий стиль предполагает использование устаревшей лексики – ведь она звучит торжественно. Здесь уместны и такие фигуры речи, как гипербола, анафора, обращение, восклицание, риторический вопрос. Стиль для торжественных случаев – для речей, выступлений, проповедей. А писать возвышенным слогом подобает героические поэмы. Или оды.

Средний стиль – речь нейтральная, повседневная. Должен стать универсальным языком литературы. Но как раз он и представляет наибольшую трудность для человека пишущего – здесь надо полагаться не на теорию, а на собственный вкус. Здесь допустимы и славянизмы, и то, что позже назовут ненормативной лексикой – чтобы создать речевую характеристику персонажей, но всё, что не звучит нейтрально, следует использовать очень аккуратно, ограниченно.

Низкий стиль – это просторечие. Язык тех слоёв общества, которых пока не коснулось образование. Меткий и звучный, но далёкий от литературных канонов. Он уместен в комедии, в песне. И в басне.

Басня Ломоносова «Два астронома» – образчик «низкого штиля» – народного языка. Неисчерпаемого фонда пополнения языка литературного:

«Случились вместе два Астронома в пиру.

И спорили весьма между собой в жару.

Один твердил: земля, вертясь, круг Солнца ходит;

Другой, что Солнце все с собой планеты водит:

Один Коперник был, другой слыл Птолемей.

Тут повар спор решил усмешкою своей.

Хозяин спрашивал: «Ты звёзд теченье знаешь?

Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?»

Он дал такой ответ: «Что в том Коперник прав,

Я правду докажу, на Солнце не бывав.

Кто видел простака из поваров такова,

Который бы очаг вертел кругом жаркова?»

На русском языке рифмовать легче всего – он словно создан для поэзии. Почему?

И это Ломоносов объясняет совершенно рационально: мы можем при необходимости менять порядок слов, делать то или иное слово длиннее или короче, но самое ценное – это то, чего нет в языках Европы: приставочно-суффиксальный способ словообразования. То, что позволяет нам придать одному и тому же слову, имени – десяток разных эмоциональных оттенков, если не десятки. Выразить тончайшие нюансы чувства и мысли. Но ритм, рифма – это свято, это то, без чего стихи – не стихи.

Половодье чувств и мыслей должно иметь берега – размер обязан соблюдаться. Размер – это порядок чередования слогов ударных и безударных. Одного универсального придумать нельзя, каждому языку свойственны свои. Гекзаметр был идеален для греческого, силабическое сложение – для языков с постоянным ударением в словах (французский, например – ударение всегда на последнем слоге). Вольный стих близок к разговорной речи – количество стоп в строках может изменяться. Это простор для экспериментов со словом, но автор должен быть готов к прохладному приёму таких стихов публикой – трудно читать!

Для русского уха органичны пять, целых пять размеров: хорей, ямб, дактиль, амфибрахий, анапест. И наилучший из них, по мнению Ломоносова – ямб. Именно им студент Ломоносов напишет и первую свою оду «На взятие Хотина»:

«…Шумит с ручьями бор и дол:

«Победа! Росская победа!»

Но враг, что от меча ушёл,

Боится собственного следа».

И все последующие оды, посвященные событиям государственной важности. Вступлению на престол императрицы Елизаветы Петровны, например:

«… Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастной случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде,

Среди народов и в пустыне,