Ильич издали наблюдал, как Николай каждым мощным взмахом вёсел приближался к широкой полосе прибоя, где бесновались буруны, этих пятьдесят метров Коля должен преодолеть на одном дыхании, иначе догоняющая волна его опрокинет. Николай тоже это понимал, он приказал борову отвязаться и ни в коем случае без его команды не отпускаться от ПеЛКи. И вот он подошёл к полосе прибоя, последняя волна подняла лодочку, Николай со всех сил сделал несколько гребков, но не успел. Набегающая волнища подняла лодочку под небеса, своим форматом четырёхметровая шлюпка была в два раза меньше от высоты волны, это был, так называемый, девятый вал, и лодка, закручиваясь винтом чуть по диагонали, устремилась вниз и опрокинулась. Вынырнув, Николай заорал: «Держись за корму!». ПеЛКа лёгкая, в любом случае имеет положительную плавучесть и она, даже опрокинутая, спасает, тем более её очень легко в воде перевернуть. Даже, когда она полная воды, если в неё залезть, то и тонуть негде, лежи спокойно и случай вывезет. Ну боров и слушать не захотел, бросив спасательный круг и содрав с себя жилет, он мешал полноценно плыть, вразмашку устремился к берегу. Он бедолага думал, что эти метров двадцать пять он преодолеет легко и быстро, но тупица не хотел понимать, что такое морской отлив, помолотив отчаянно, практически на месте минут пять, он обессилел, оглянулся, круг и жилет далеко, лодка с висящим на корме Николаем тоже далеко и сил бороться не осталось, такого скулящего вопля Николай никогда не слышал, да наверное и не услышит, его накрыла очередная волна, когда Николай вынырнул, на воде никого не было, ещё пару раз мелькнули не вдалеке фрагменты и всё пропало.

Николай уже второй час висел на ПеЛКе, ему как провидение подсказало, он резко обернулся и увидел, как с гребня волны срывается деревянная решётка с дна лодки и летит ему прямо в голову, он едва её убрал, как страшный удар в плечо, отбил ему левую руку, и она повисла как плеть. Помощи ждать неоткуда, Прогрессов больше нету, сумеет Ильич отремонтировать движку али нет, Николай видел, как Прогресс шефа заполз в устья. На берегу собралась большая толпа отдыхающих зевак, они видели, как утонул боров и ждали, что будет с ним, но помочь ничем не могли.

И вдруг через бар перепрыгнула Казанка с двумя человеками на борту, протаранив буруны, она пошла от берега, качаясь на огромных волнах, пройдя метров шестьсот от берега, резко повернула, оседлала волну и пошла в сторону песков, проплывая мимо Николая метров за шестьдесят, с Казанки нырнул человек и размашистым брассом поплыл по бегущим волнам к Николаю, за ним тянулся фал, где начались буруны сильно замолотил руками и буквально через три минуты уже обвязывал Николая фалом. Казанка мееедленно уходила мористее и вытаскивала из бурунов двоих Николаев, да, это был Николай Рахуба, а на моторе Казанки был его старший брат. Отойдя метров на триста, старший Рахуба стал выбирать фал, подтащил, вдвоём загрузили, перед глазами Николая мелькнула решётка на полу лодки и его сознание потухло.

Очнулся он в лагере, в своей палатке и голый, осмотрелся, все вещи здесь, рюкзак с запасной одеждой здесь, он оделся и вышел из палатки. На кухне гужеванили мужики, увидев его взревели: «Наш герой-утопленник очнулся, героям гип-гип Ура!» – проорали лужёные глотки. Николай ещё находился в прострации, как бы ещё был там, в море, ещё надо бороться, и он спросил у Рахубёнка: «За что ты боролся? Я-то за себя и за этого жирного дурака, а ты за что?». Все затихли и растерянно смотрели на него, они все поняли, что он ещё там, в море, где смерть пляшет по волнам, ища и находя свою дань, и что она сейчас была рядом, и он вслух спросил: «Почему она выбрала не меня?». Все поняли, что он спросил. Николай Рахуба подсел рядом, обнял его за плечи и сказал: «Я спасал не тебя, не твоё тело, твоё тело, как и всех дерьмом набитое, а я спасал твою золотую душу, и смерть испугалась её и выбрала другого, у кого и тело, набитое дерьмом, и душа набитая дерьмом, ей так легче и приятнее. А ты своей золотой душой победил не только смерть, но и нас прожжённых браконьеров, теперь твоя душа повелевает нами, и нам радостно ей служить, чтобы смерть не выбрала тебя! С этой минуты ты нам брат и отец, а мы твои дети и помощники».