Их было шесть человек, в дождевиках они мне показались огромными как медведи. Среди них, как я потом узнал, был мой будущий друг Саша Кулик. Они, смеясь и подкалывая, практически вынесли на руках моего козлика из ямы и поставили на ровное место. Ко мне подошёл «Рахубёнок» – «Николай, а что с сетями?». Я повернулся к своим: «Вы видели сегодня сети?» – «Нет, конечно, Николай», – ответили они. Я отвёл Рахубу в сторонку» «Знай, Колюшка, я никогда сукой не был и не буду, и я не хотел видеть, что у тебя было в лодке, а щасс забирай свои сети и потом, как-нибудь, угостишь шамогоночкой!».

Они быстренько забрали сети и перегазовывая мотором умчались. На подъезде к лагерю мы видели, как округлились глаза у шефа Ильича, увидев нашу машину без тента с одними дугами. Подошёл и заржал: Не иначе в Комариную ночь хату строили?» – «Нет, шеф, отель с шестью Звездями!» – заржали мы в ответ, удивляясь его сообразительности. А к вечеру в лагерь на своём Газ-53 приехал Николай Рахуба, молча взяв наши все канистры и пустые лодочные бачки, слил нам в общем сто семьдесят литров бензина, у шефа только глаза на лоб полезли, родная инспекция нас так щедро бензинчиком не снабжала, потом подозвал меня кабине и в пакете дал мне трёхлитровую банку. «Двойной перегонки!» – только и сказал он. Я ему шепнул: «Эту ночь от Синей и до Мёртвой ямы река твоя.» На что он ответил за Шабельника, прыгнул за руль и умчался. Шеф изумлённо только языком проклацал: «С чего такая щедрость?» – «Головой надо работать, а не только браконьерские сети сдрючивать!» – смеясь ответил ему. «И где же такие места для думалки?» – настаивал он, – «Да в той залитой водой яме, в шести километрах отсюда!» – «Ясно всё, вот где вы праздновали Комариную ночь!». Ржали уже все, чокаясь крепучим шамогоном.

К вечеру дождь прекратился и море успокоилось, вечером вызвездило. Николай с шефом сходили на своём Прогрессе в устья, поднялись в домик к спасателям, Славику выкатили мерзавчик шамогоночки, она была крепучая едрёна вошь. Шеф поболтал с ними и попросил этой ночью быть особо внимательными: «Бракуши сёдня будут выходить по-тихому на вёслах, как увидите, светаните нам в окошко фонарём, мы подтянемся», – «Всё окей, Ильич, впервой штоооли, а то давненько от вас пару хвостов на котловое питание не получали». К утру светанули, на малых оборотах подошли, не доходя метров двести, поднялись к спасателям, Славик сидел у открытого окна с биноклем: «Двое на ПеЛКе вышли и у гряды растягивают крылья сетей», – сказал он, уступая нам место и передавая бинокль. На серебристом фоне от полной луны ночное море аж переливается и в бинокль хорошо было видно, как два бракуши расставляют сети, вместо поплавков на сети были навязаны прозрачные двухлитровые бутылки, такие поплавки и за полста метров на волнах хрен увидишь, не то, что за километр.

«Опытные, наши клиенты, да и не местные, никого не узнаю, Коля, поглянь, по-моему, это твои, из разряда наглых, эт которых ты любишь обламывать». Николай оседлал стул, навёл двенадцатикратные окуляры морского бинокля. Один был высокий и худой, второй был очень упитанный: «Я, по-моему, толстого узнаю, это водитель с райкома партии, как мне помнится, его зовут Иван Осипов». Шеф взял бинокль, долго смотрел: «Да, это он. Ох и наглый же товарищщщ, привык, что его вечно Первый секретарь прикрывает», – «Ну, Ильич, это тогда мой клиент, ты его берёшь на понта, чтобы он тебя оскорбил, а я уже заступлюсь за твою поруганную честь, а чтобы замять это дело, нам Первый обязательно выкатит отступную». На том и порешили, но у моря и у них был другой расклад. Расставив сети, эти два, высокого пошиба бракуши не пошли обратно, а причалили к берегу среди камней и малых скал, поставили среди камней такого же тёмного цвета палатку, в ту сторону редко кто забредал и заплывал. «Хитрецы, это они целый день будут водку пьянствовать, райкомовскую колбасу трескать, а в следующую ночь будут снимать сети. Ну ладно!» – рассудил Ильич. «Коля, мордобой откладывается на сутки!» – «А нам всё равно, что подтаскивать, что оттаскивать», – сбалагурил Николай: «Мои кулаки не заржавеют. Давно такие наглые жирные морды не бил!».