Более двух тысяч лет тому назад Доминион прекратил подчиняться Высшему Совету. Причину северяне объясняли тем, что центр Ордена отошел от изначальных догматов Триединого и уделял чрезмерное значение золоту, роскоши и всему мирскому. Дескать понтифики одевали джаррский шелк вместо грубой холстины, а их легионы стали использовать прогрессивные машины и механизмы, вопреки традициям. По мнению понтификов Доминиона, Орден стал подчинять все больше и больше территорий свободного мира и распух, погрязая в роскоши и отринув обет бедности.

”Чтобы они сказали сейчас, когда владения ордена увеличились чуть ли не вдвое!” – мысленно усмехнулся Доминик.

В то же время, северный Доминион оставался верен аскезе и своей изначальной цели – нести свет Веры, не уповая на мирские ценности. Отколовшись, он прекратил любые сношения с Капитул Ультимус. Но сам факт подобного раскола противоречил Уставу ордена и должен был быть сурово наказан.

Одновременно с этим на Йоту пришло грандиозное похолодание и весь северный материк оказался надолго отрезан от остального мира. Мороз сковал море вплоть до Маяка, а ледяные торосы за тысячи лет возвели поистине неприступные стены. Путь по льдам в такие морозы также не представлялся возможным.

До недавнего времени эта половина мира считалась безжизненной ледяной пустыней. Среди простолюдинов уже успели сложиться легенды о гибели Доминиона, все больше обрастая сплетнями и сказочным антуражем.

Так, крепость Кастеллум стала в тавернах ничем иным как Мертвым Городом. «Орды демонических созданий поселились в бывших владениях Доминиона. И горе тому кто дерзнет появиться там!». Сказки простолюдинов, ими они щекочут себе нервы, заливая все это дешевым пивом.

А всего несколько веков назад в непроходимых торосах появился проход. Может холод отступал, а может теплое течение постаралось, но так или иначе проход существовал. И почти сразу же, без объяснения причин, его перекрыл флот Стального Анклава.

Совет постоянно откладывал поход для усмирения отрекшихся братьев, а уж потом вынужден был выжидать. В те времена Орден был не столь силен, как сейчас. Так что, до нынешнего дня складывалось впечатление, что Орден забыл о существовании мятежного Доминиона.

Доминик Лит Риций тяжело вздохнул и сделал два шага в сторону легата:

– Высший Совет понтификов принял решение сегодня утром.

Лицо легата оставалось по прежнему невозмутимым.

Гроссмейстер поднял знак Длани и торжественно произнес:

– Кастору Прайму, легату первого «Железного» легиона, приказываю! Организовать и возглавить поход, во имя Триединого Владыки, творца всего сущего. Во имя Пречистого Духа и Длани Его, вернуть под сень Единой Церкви, сбившихся с пути братьев наших в северном Доминионе!

– Во имя Его! – рявкнул ритуальную фразу Прайм, ударяя себя кулаком в грудь.

Огоньки лампад и светильников испуганно вздрогнули и замерцали.

– Мы слишком долго откладывали неизбежное, – решительно произнес Великий магистр и взмахом руки позволил легату удалиться. – Иди. Готовься, Первый легат.

Прайм был уже у выхода, когда понтифик вдруг окликнул его:

– Кастор!

Прайм обернулся.

– Ты не забыл детские страшилки о Королеве Роя?

– «…и вышла Саранча из-под земли на Севере....и пожрала все что произрастает и все что дышит» – процитировал легат. – Я не забыл, Ваше Святейшество.

Гигант поклонился и вышел под вновь собирающийся ливень.

На вид Элине было шесть-семь лет, совсем ещё ребенок. Но маленькое сморщенное лицо и редкие седые волосы безвозвратно рушили этот детский образ. Сорокалетняя принцесса была единственным членом семьи Филиппа II. Сестра императора страдала той редкой болезнью, что навсегда одарила ее телом маленькой старушки с детскими чертами лица. Обычно, страдающие этим недугом редко доживают до зрелости. Только усилия Обители Мастеров дали Элине шанс встретить старость.