Солдатский фольклор был на редкость матерным и похабным. Я часто хмурился, ведь на судне была женщина. Моя женщина!

Хмурился я ещё больше, когда моя дама начинала им подпевать....

Великий магистр ордена Корпус Деус читал донесения, скопившиеся за неделю. Сидя за массивным столом у маленького окна, напоминающего крепостную бойницу, он шелестел бумагами, большинство из которых тут же сжигал в медном тигле.

Вот уже полвека Доминик Лит Риций нёс обязанности главы Высшего Совета. Однако впервые ему было трудно принять решение. «Когда не знаешь как поступить – спроси у Бога», вспомнились ему строки из Наставлений. Клирик отложил бумаги в сторону, потер узловатыми пальцами уставшие глаза и позвонил в латунный колокольчик.

Массивная деревянная дверь открылась и вошёл З`орг ун Сатур. Личный секретарь, телохранитель, камердинер, викарий и …друг? Нет, другом этот гассида Великому магистру конечно же не был. Старая как мир сделка – абсолютная верность в обмен на немалые деньги. И такой предельно честный подход вполне устраивал их обоих. Доминик знал, гассида не предаст и не колеблясь умрет (а скорее убьёт) за него. Пока ему платят.

– З`орг, передайте легату Прайму, что я желаю с ним говорить, – проскрипел гроссмейстер. – Я иду молиться, пусть там меня ищет.

В ответ гассида коротко кивнул и вышел, бесшумно прикрывая за собой дверь.

Великий магистр легко и быстро поднялся со стула без спинки и направился к двери. Ему предстояло спуститься по витой лестнице в Храмовый холл, пересечь необъятный двор внутренней крепости и пройти в Молитвенный зал.

Над столицей Корпус Деус недавно прошел дождь, настоящий весенний ливень. Босые ноги Великого магистра шлёпали по мокрым камням брусчатки внутреннего двора. Грубая коричневая ряса подметала и без того чистую площадь. Размеры двора позволили бы свободно провести сражение двум небольшим армиям, ничуть не стесняя маневренности.

Где-то вдалеке послышался далекий звук песнопения неофитов второго года послушания. Доминик вспомнил себя в этом возрасте. Мальчишка! Триединый казался ему тогда чем-то эфемерным, но притягательным. Энергии много и кажется, что стоит только по-настоящему поверить в Него, как перед тобой начнут расступаться воды и рассыпаться в пыль горные хребты.

Верховный клирик шел меж рядов высоких статуй – воины Господа и прелаты далекого прошлого. Одни стояли склонив головы в почтении к Триединому Владыке. Взгляд других был направлен к небесам, будто в ожидании приказа.

Молитвенный зал не изменил свой облик со времен основания столицы Ордена. Тысячи лет босые ступни клириков истирали гранит напольных плит. Вдоль стен зала стояли простые низкие деревянные скамеечки для коленопреклонения или лежали тонкие подушки из грубого сукна. От лампад, в нишах каменных стен, пахло вишневой смолой и красным кипарисом. На фронтальной стене изображен знак Триединого – три ослепительно белых меча, скрещенных остриями на чёрном поле и девиз:

𐍊𐍂𐌴𐍃 𐌸𐌹𐌰𐍃 𐍊𐍂𐌴𐍃 𐌸𐌴𐍂𐌹𐍊𐌰𐍊𐌴𐍃 (три пути, три истины).

Отдельно расположилась аквила святых легионов – знак Длани Господней, черный круг с ярко-алой ладонью по центру. Пять перстов символизируют пять понтификов Совета, исполнение решений которых обеспечивает сила легионов.

Доминик опустил колени на ближайшую скамеечку и прикрыл глаза.

Снова раздался звук хорового пения, совсем рядом. На этот раз это были голоса монахов-клириков, проводящих вечернюю службу. Покой и умиротворение текучей молитвенной песни обволакивали главу Ордена. Звуки десятков голосов текли сквозь Молитвенный зал, через внутреннюю площадь, мимо статуй патриархов. Молитва поднималась к шпилям трёх Соборов и уходила дальше, через узкие улицы и старые монастыри столицы. Она величественно проносилась мимо грандиозного Храма Длани, проникала сквозь колонны-опоры высоких арочных мостов, выходила в порт Капитул Ультимус и, наконец, растворялась в волнах Срединного моря.