– Не думала, что они будут этим заниматься… – задумчиво произнесла Тоня, наблюдая за увлечёнными делом французами.

– Они же думают, что мы на «русском курорте», – ответил переводчик. – Конечно, им прикольно так «развлекаться».

Бернард снова вскрикнул. Правда, никто так и не понял, почему. Удивительно, но на этот раз им удалось растопить печь – французам это ПОЧТИ удалось, а Андрей и Тоня завершили начатое ими. Всех опять удивил Бернард, который догадался открыть заслонку, чтобы дым не шёл в дом.

На фразы, типа: «Молодец!» младший Жаккар мило улыбался и помалкивал о том, что сделал это совершенно случайно и что он, вообще, не подозревал, зачем нужна эта задвижка…

Все молодые люди собрались за столом. Клава и Настя расставляли посуду, Тоня недобро косилась на французов, французы, в свою очередь, что-то обсуждали, точнее, перекидывались отдельными фразами – все устали, все хотели есть и спать, но время коротать как-то нужно было. Переводчик же Андрей старался не смотреть ни на своих подопечных, ни на своих по национальному признаку и потому смотрел в стол.

– Приятного аппетита, – сказала Клава, ставя последнюю тарелку перед Бернардом и занимая своё место.

– Надеюсь, не отравитесь, – добавила Тоня и взяла вилку с ножом.

– Тоня! – возмутилась Швиммер, гневно поглядывая на подругу.

– Извините, – поправилась Харламова. – Я хотела сказать – «надеюсь, не ОТРАВИМСЯ».

Настасья прыснула смехом и прикрыла ладонью рот, чтобы не засмеяться на всю кухню.

– Вообще-то, – немного обиженно отозвалась Клава, – я хорошо готовлю.

– Верю, Швиммер, – кивнула Антонина, накалывая на вилку кусочек картошки, – но предосторожность, знаешь ли, превыше всего.

– Завтра, значит, ты готовить будешь, – фыркнула Клава и отправила в рот кусочек картошки. Помимо неё ужин включал только солёные огурцы и… всё.

– Нет-нет, – парировала Тоня, – я не повар, я – аналитик, человек-мозг.

– А я, по-твоему, человек-повар? – возмутилась брюнетка. – Я, вообще-то, психолог по образованию! И по профессии тоже!

– Pourquoi ils se querellent? (Почему они ругаются?) – спросил Бернард у Андрея.

– Клава, Тоня, – обратился к девушкам переводчик, – не ругайтесь. Французы нервничают.

Теперь уже и Настя, и Тоня прыснули смехом. Серьёзной осталась одна Клава, которая была уязвлена сомнениями в её кулинарных способностях.

Поскольку Клава возмущаться вслух не стала, все смогли спокойно приступить к трапезе. Ужин из картошки и солёных огурцов был не слишком изысканным, но вполне терпимым для русских (только Настя косилась на свою тарелку, но, в итоге, решила тоже поесть). Французы же, смотря на еду, сомневались…

Первым, как обычно, подал голос Бернард.

– Pourquoi les pommes de terre dans leur peau? (Почему картошка в кожуре?) – спросил француз, указывая вилкой на блюдо. – Vous avez oublié de nettoyer? (Вы забыли её почистить?)

– Бернард спрашивает, почему картошка в кожуре? – перевёл Андрей, не отрываясь от трапезы.

– Так объясни ему, что это wild russian tradition (дикая русская традиция), – огрызнулась в ответ Клава.

Андрей честно попытался объяснить всё младшему Жаккару (без употребления слов Швиммер), но француз никак не мог понять – почему картошка в мундире, если это часть военного гардероба и, вообще, не имеет никакого отношения к данному корнеплоду?

Остальных французов факт «грязной картошки» тоже смутил, но они, в отличие мнительного товарища не думали, что русские хотят их отравить. Конечно, и Матису не очень нравился данный ужин, а Тибо и вовсе морщился, очищая картошку и отправляя её в рот. Как обычно, самым непривередливым оказался молчаливый Чарльз, который ел и не возникал. И, пусть картошка показалась ударнику недоваренной, но ему очень понравились бочковые огурцы.