– И что нам с этим делать? – спросил Андрей, повторяя недавнее движение Бернарда и открывая дверцу, куда закладывались дрова.

– Думаю, туда стоит положить дрова, – ответила Тоня, задумчиво смотря в недра печи.

– А где нам их взять? – продолжал сыпать вопросами переводчик.

– Клава, – придя на кухню к Клаве и Насте, спросила Тоня, – ты там, в погребе, дров не видела?

– Неа, – не отрываясь от плиты, ответила брюнетка. – Думаю, они должны быть в доме… Зачем их хранить в погребе?

– В самом деле… – кивнула шатенка. – Хорошо, пойду искать. И Андрея приобщу. А то нежный сильно.

Несмотря на недовольство переводчика, Антонина всегда отличалась умением «правильно надавить на клиента» и потому у парня не осталось иного выбора. Искали они недолго, нашли дрова быстро.

Засунули дрова в печь, отобрали у Матиса зажигалку, подожгли, стали ждать. Что-то пошло не так…

Комнату начал заполнять дым, запахло гарью. Глаза заслезились, «повара» заматерились. «Поджигальщики» раскаялись… и попытались исправить положение. Но исправляли они его своеобразно…

Андрей, открыв дверцу печи, схватил кочергу-лопатку и вывалил горящие поленья на пол – на деревянный пол, вдобавок, покрытый ковром. Ковёр загорелся. У молодых людей реакция была различной: Клава пыталась найти что-нибудь, что можно наполнить водой и потушить огонь, Настя пыталась помочь подруге, Тоня вспоминала вслух технику безопасности при пожаре, Андрей орал (пока без мата), Тибо и Чарльз были в шоке, Матис отходил всё дальше, а Бернард… В общем, как видно, сегодня та самая ночь, когда в Жаккарах просыпалась инициатива. Не научившись на плачевном опыте брата, Бернард ринулся в «бой», предварительно, стянув с дивана накидку-плед. Набросив накидку на очаг возгорания, парень помедлил секунды две, а, затем, запрыгнул сверху на «огнетушитель» и попытался затоптать огонь. В этот самый момент вернулась Тоня, которая успела сбегать в сени и найти там… настоящий огнетушитель.

Щелчок предохранительного клапана, шипение пены. Через тридцать секунд поток иссяк, огонь погас, а посреди комнаты образовалась пенная фигура с горящими в негодовании карими глазами.

– По-моему, он зол… – произнёс Андрей, косясь на Бернарда, которого залили пеной с ног до головы.

– Пусть спасибо скажет, что не стал шашлыком, – фыркнула Тоня. – А ты, добрый молодец, – обратилась она к переводчику, – какого, прости, хрена горящие дрова на ковёр кидаешь?

– Я не подумал…

– Это я поняла. Но, будь добр, в следующий раз думай! Иначе мы все здесь сгорим к чёртовой бабушке!

– Потушили? – спросили подоспевшие Клава и Настасья.

– Потушили, – кивнула Тоня. – А он, в наказание, – она кивнула на Андрея, – картошку чистит. На всех.

– Мы уже варим, – уточнила Настя. – В мундире.

– Значит, завтра почистит, – развела руками Антонина и снова покосилась на Андрея. – На всех.

– Почему… – попытался возразить парень, но его перебила Харламова:

– В армии служил?

– Служил… – неуверенно ответил переводчик. – А причём здесь это?

– Раз служил, значит, умеешь чистить, – пожала плечами Тоня.

– Я только три месяца прослужил… – пробубнил переводчик, опуская глаза. – Меня выслали за… профнепригодность.

– Это как? – удивилась Настя.

– Можно, я потом расскажу? – с надеждой спросил Андрей.

– Как хочешь, – вздохнула Клава. – Тогда, мы обратно, на кухню. А вы, будьте добры, печь растопите и не сожгите нас.

Тоня и Андрей хотели вернуться к печи, но как только они обернулись, они обнаружили, что печь уже пытаются растопить… Инициатива Жаккара младшего не иссякла, и теперь он пытался самостоятельно растопить печь. Точнее, самостоятельно он пытался сделать это в первые тридцать секунд. Потом к нему подключился брат. Потом ему подожгли рукав и к ним присоединились и остальные французы.