Она кивает и думает: заметит ли что-нибудь терапистка? А вдруг сделает выводы? Может, заранее оправдаться, что она вообще-то не пьет? Или это будет глупо?
– Ой! Вы только посмотрите! – вытаскивает ее голос терапистки из очередного прослушивания радио. – Он сам надел обувь! Впервые сам надел обувь. Дай пять! Маркуша, ты молодец!
– Пойдем! – велит матери Маркуша, не обратив внимания на похвалу.
А у нее выступили на глазах слезы, как, впрочем, бывает, если она выпьет.
Наталия Сумарокова
Родилась в 1984 году в Москве, живет в Королеве. По образованию математик-инженер, окончила факультет «Прикладная математика» в МАИ. Работает в ИТ-сфере. Читать любит с детства, а писать – с недавнего времени. Окончила курсы в Школе писательского мастерства Band.
Немузон
Написать…
Написать что-то…
Написать хоть что-то, слово за словом, не вдаваясь в смысл, чтобы расписаться и…
И ничего.
Антон резко потер лицо ладонями – спать хотелось жутко, глаза резал свет монитора, но до полуночи и сдачи текста осталось четыре часа пятьдесят восемь минут. Он вовсе не жаворонок и привык ложиться тогда, когда некоторые уже вставали, но пятый день подряд поднимал себя на рассвете, чтобы поймать музу до того, как релиз-менеджер поймает его самого.
Муза не любила рассветы.
Результатом героического поведения стал только недосып, туман в голове и ненависть к текстовому редактору.
А может, муза не любила Антона? Как и Рита…
Он вздохнул. Наивная мечта стать писателем была так приятна до того, как он предпринял реальные шаги к ее осуществлению. «Нет несбывающихся мечт, есть только ленивые жопы!» – с абсолютной уверенностью вещал популярный блогер-гуру-не-пойми-чего, на тренинг которого его затащила подруга. Мм… ладно, никакая не подруга, увы… Коллега. Рита. Которой, видимо, надоело в обеденный перерыв выслушивать нытье Антона о том, что в гробу он видал ваши кейсы и баги, все это скучно, пошло, то ли дело создавать росчерком пера новые волшебные миры…
Перо, что ли, купить?
После того тренинга Антон настолько поверил в себя, что записался на другой курс, профильный, узконаправленный, который должен был привести его к заветной цели – написать Великий Роман.
Антон был неглуп и самокритичен. И понимал, что начинать надо с малого, лучше с рассказов. Слов меньше. Всего-то восемь тысяч знаков. Да он себе техзадания длиннее писал!
Вот и писал бы дальше…
Мигающий курсор на белом экранном листе гипнотизировал… Куда делись полчаса? Антон с досадой отшвырнул мышку, случайно задев рукой один из проводов, воткнутых в пилот на столе: вспыхнула ярко-синяя искра и монитор, а с ним и комната – все погрузилось во тьму. Вместе с сознанием Антона.
– В ухо ему!
– В нос, нос, так смешнее.
– Отдай!
Ай! Антон вздрогнул от чувствительного укола в ухо и открыл глаза. Закрыл. Где-то он читал, что недостаток сна влияет на мозг так же, как и алкоголь. Не врали. Может, лучше позвонить в скорую и сдаться на милость психиатров самому, чем по принуждению?
Антон снова открыл глаза, переводя взгляд то на одну, то на другую мохнатую рожицу с торчащими изо лба рожками.
– Ну чо, здарова! – шмыгнула пятачком левая, бурая и потолще.
– Какое «здарова», если он… того! – Второй черт, худее и прилизанней, серой масти, отпихнул первого. – Пусти, я ему объясню.
– Не-не, мне все понятно. – Антон в миролюбивом жесте поднял руки, пытаясь хоть что-то рассмотреть в тумане. – Ребят, мне бы позвонить.
– Слышь, он, реально, не догоняет…
Антон сидел на полу неизвестно где, скрестив по-турецки ноги и держась за голову, пытаясь уложить в нее происходящее. Он умер. И не попал в рай. Нет, он никогда не считал себя праведником, но разве быть обычным неплохим человеком недостаточно?