Созвонившись в нужное время, к знатоку предмета Василий Степанович уже не решился ехать в одиночку, взял для моральной поддержки супругу. Путь предстоял не сказать чтобы очень дальний, однако сразу же за городской чертой скользнул в сторону от магистральных направлений. А там дорога, проложенная еще во времена Союза, мстила проезжающим безбожно за то, что ее бросили без призора, и стряхивала с себя машины на окаем полей, заставляя тащиться по голому грунту в продавленных предыдущими горемыками колеях, в непредсказуемых рытвинах, коварно заполненных водой.

Едва не у каждой развилки путники уточняли по связи маршрут и добрались, слав те господи, до сельца на пригорке. Оно состояло из нескольких домиков, зачем-то притулившихся один к другому так тесно, что ни у кого из владельцев не осталось достойного двора.

Радушный хозяин вышел встретить. С высотки проселок просматривался, как на ладони, и хозяин сигналил показавшимся вдалеке гостям поднимаемой рукой. Это был крепыш-пенсионер с располагающе-приятным здоровым цветом лица и веселыми глазами, в которых поигрывало некое наплевательство к собственной персоне, – по той, возможно, причине, что в этом крохотном сельце совершенно не для кого было ни причесывать волосы, ни начисто выбривать щеки. А уж тем более – обращать внимание на недомытые руки, которым после возни с живностью предстояло еще заниматься рассадой, копкой огорода, починкой загороди и бог его знает чем еще. Судя по всему, у хозяина не было ни нужды, ни охоты и переоблачаться раз за разом из рабочего в чистое.

Не приглашая приехавших, а лишь заманивая их жестом руки, он повел в дом – по шаткому крылечку, выводящему на некое подобие веранды. И там стал, с увлечением комментируя, показывать гостям, желающим приобрести курочек, проращиваемые черенки винограда. Названия сортов, красовавшиеся на подвязанных бирках, звучали и роились в воздухе, а свойства той или другой лозы излагались крепышом столь аппетитно, что Василий Степанович просто не смог не купить полтора десятка уже выбросивших листья саженцев. Затем гости вместе с хозяином оказались во дворе и выслушали, имея перед глазами наглядный пример, какую яму следует выкопать под каждый виноградный корень, как приспособить к делу пластиковую трубу, через которую полив станет прежде достигать дна и лишь оттуда проникать выше. А также о том, какой толщины слоями щебня, керамзита и гумуса следует заполнить яму.

Хозяин говорил увлеченно и, пожалуй, долго бы еще углублялся в детали, если бы Василий Степанович не напомнил об изначальной цели визита.

– Но это нам придется в магазин… – сбитый с пути, по которому только-только раскатился, заметил бойкий говорун с озабоченностью, которая могла соответствовать лишь новости, впервые им услышанной.

– Далеко?

– Не! Оно, сказать, в соседнем районе, но мы – прямиками!..

«Прямики» перерезали поле и запрыгивали на асфальт, с которого, поблуждав у лесополосы, перебирались на гравийку. Не раз и не два Василий Степанович имел повод порадоваться, что добираются они не на чем-нибудь, а на проходимом, четыре на четыре, мощном «японце».

По обновленной дамбе и берегу водохранилища, облюбованного яхтклубом, промчались одним духом – ровной, как яичко, трассой. В мимолетящих поселках там и сям бросались в глаза добротные, напоказ дорогие строения.

– На чем же тут народ так поднимается? – поинтересовался Василий Степанович.

– Тут? Да это дачи! Деньги – они в городе, а тут поднимешься, как же!

Провожатый, спасибо ему, не умолкая, рассказывал о себе. Без этого, вдохновляемого, должно быть, наличием свежих ушей словесного потока, наверняка наших путников одолела бы скука и раздражение из-за страха засесть где-нибудь в местных грязях безвылазно. Нынешний спец по курочкам, как можно было понять из его рассказа, занимал в свое время заметное место среди районной верхушки. И сыпал, сыпал, повествуя о былых своих карьерных чудесах, именами, которые, как ему казалось, не могут не знать его спутники. Тем более что те вовсю поддакивали, выказывая наружный интерес и сочувствие, как будто и впрямь доподлинно знали, о чем и о ком идет речь.