В кафе за чашечкой любимого, способствующего поддержанию здоровья, зеленого чая принимались просьбы, там же сообщалось об исполненном. Жизнь, через край заполненная хлопотами, приносящими удовлетворение и выгоду всем причастным, – вот что безоговорочно было принято его душой. Именно в этом он, пусть и с серьезным запозданием, но так удачно нашел, наконец, себя. Это ничем не напоминало работу или службу, – он словно бы катил, оседлав время, как верхом на потоке спускаются ради развлечения туристы по горной реке.

Лишь изредка, подобно крошке, затерявшейся в постели, укалывала его назойливая мысль об эфемерности всего, им обретенного. И возникало желание вложиться во что-нибудь осязаемое. Во что? Думалось, что этим мог бы стать дом. И сад.

Супруга, сын и недавно пополнившая их семью невестка горячо одобрили идею. Дети, для которых недавно была куплена простенькая квартирка в родном подъезде, выразили желание жить совместно с родителями в большом будущем доме на своем отдельном этаже. Это вошло в такое трогательное созвучие с его собственным, пусть и абстрактным, представлением об истинной семье, что Василий Степанович с этого момента с наслаждением стал погружаться в неотличимые от мечтаний планы.

С учетом известных обстоятельств, ему не стоило излишнего труда и затрат выхлопотать у города привлекательный участок. Денег под рукой на всю постройку, конечно, не было. Да и сколько их в конечном итоге потребуется, вряд ли кто-нибудь мог определить тогда. Но на фундамент нашлось – и, послушав специалистов о том, что основание должно отстояться, в первый сезон Василий Степанович вывел нулевой цикл. Что называется, вылез из земли.

Всё складывалось как нельзя лучше. Заработанное позволило во второй сезон поднять стены и накрыть их крышей. А в третий – заняться отделкой.

Когда к исходу четвертого теплого времени года заканчивали мостить плитку на подъездах к гаражам и по дорожкам будущего сада, во дворе уже топал и бойко лопотал внук.

Устояв перед натиском молодежи, непременно желавшей заполнить участок декоративной заграничной ерундой – всякими там туями, кактусами и прочим, глава семейства, утверждая, что отечественные фруктовые деревья и кусты ягод ничуть не менее красивы, чем мексиканские сорняки, настоял на персиках, сливах, яблонях, грушах, черешнях и далее до полного перечня, включившего облепиху, смородину, поречку и малину. А землянику подсадил прямо в траву, рассчитывая скашивать газоны попозже или не везде.

Не последним доводом в спорах с младшими была картинка, предвосхищавшая, как внук съедает снятую с ветки вишенку или абрикос, лакомится виноградом. Эти же мечты навели главу семейства и на мысль о домашних яйцах, гарантированно не отравленных никакой «химией» и лекарствами.

Василий Степанович влез в компьютер, интересуясь устройством птичника для курочек, особенностями ухода и кормления. И был тут же наповал сражен фразой, утверждавшей, что курочка-несушка есть созданная самой природой живая фабрика, перерабатывающая все кухонные отходы и излишки в превосходный диетический продукт.

По чертежам, отысканным в том же «инете», он из остатков стройматериалов своими руками смастерил для будущих живых фабрик сухой и теплый домишко – с насестом, светлым окном и закрепленными на стенах гнездами для кладки. А еще – с вентиляцией, которая состояла из трубы, помещенной в трубу. Причем наружная была продырявлена с четырех сторон отверстиями, через которые ветер любого направления нагнетал вовнутрь свежий воздух, создавая давление и вытесняя скопившиеся в домике газы через трубу внутреннюю.