– Нет, девочка. Я выла и унижалась. Отреклась от всего в первый же вечер, Стефана предала – рассказала, где его найти, да как к нему безопаснее подобраться. Знаешь, когда тебе выкалывают глаз…

Клеман укоризненно посмотрел на Каську. Зачем Ирене всю эту мерзость слушать?

– А потом выяснилось, что Стефан меня сюда и отправил. И глаз, получается, пропал втуне. Можно было не геройствовать.

Ирена кусала губы.

– Лучше сразу умереть, чем даться палачам, – наконец сказала она. – Я много об этом думала. Больше всего боюсь, что духу не хватит нажать на курок. Но так ведь правильнее, да?

– Ирка! – рявкнул Клеман.

– Возможно, – кивнула Катаржина. – Ты иди. Мне с другом твоим поговорить надо.

Ирена удивленно приподняла бровь, но вышла из кельи. Прикрыв дверь, Клеман обернулся к Окаяннице:

– Что ты хоте… Ай, чёрт! За что?!

– За неё. Хочешь играть в войнушку – играй. Но зачем девчонку свою этой грязью мазать?

– Ты с ума сошла, – проговорил он растерянно, дотрагиваясь до разбитых губ.

– Посмотри на меня.

Клеман послушно поднял взгляд.

Каська таращилась на него бесцветными глазами. Вечная ссадина на щеке опять сочилась кровью.

– Посмотри хорошенько. Ты хочешь, чтобы она стала такой?

– Ты – чудовище! – обиженно выкрикнул Клеман. – А она хочет блага для людей. Она не станет, как ты. Никогда!

– Иди уже, – скривилась Окаянница.

Клеман ожидал, что убежище последнего из Корцевичей будет где-нибудь в предместьях. Однако пролётка, свернув на центральную улицу города, остановилась у аккуратного трёхэтажного особняка.

На входе их осмотрели двое охранников. Ирену, вопреки опасениям Вацлава, пропустили с ними без лишних вопросов. Она поднималась по широкой лестнице, прижимаясь к перилам, чтобы не наступать грязными ботинками на светлую ковровую дорожку, а Клеман угрюмо плёлся следом, пришибленный великолепием «убежища». Сожжённый Каськой театр выглядел едва ли не коровником по сравнению со всей этой роскошью.

Отчего-то вспомнилось, как они всем Братством собирали гроши на выкуп Маркуса под залог. Как Ирена не спала ночами – мастерила шляпки для богатых бездельниц, а сам он – вспомнить стыдно – устроился в добровольческую дружину Жандармерии, следить за порядком на улицах. И ведь не ныли, что плохо и тяжело – мол, раз князь так же страдает, как и мы, так грех жаловаться!

В просторной и светлой комнате пахло лавандой и дорогим табаком. Невысокий полноватый человек, лет сорока, в домашнем халате, поднялся из кресла навстречу посетителям.

– Что вам, собственно, угодно? – спросил он, нахмурившись. – Не припоминаю…

– Книги, – Вацлав поклонился. – С помощью канона нам удалось подчинить мистические силы…

– А, так это вы? – на лице князя Родольфа засияла довольная улыбка. – Мило, мило, молодые люди. Хорошо вы тогда всё провернули с театром. Демоны на службе революции – это впечатляет! И каковы же ваши дальнейшие планы?

– Итак, мы решили, что эффективной будет тактика точечных ударов, – вытянувшись в струнку, рассказывал Вацлав. – Можно было бы сразу устранить Наместника. Но наша позиция должна быть недвусмысленной – ни одного имперца на государственном посту… ах, да что там, на всей святой земле Валации!

Родольф рассеянно кивал, отхлёбывая чай из тонкой фарфоровой кружки.

– Мы начнем с мелких сошек, чтобы дать наместнику шанс на отречение. Если смертей чиновников будет недостаточно – задействуем их семьи, их близких. Нам это представляется печальной, но необходимой мерой.

Насчет близких – это уже Вацек сам выдумал. Не было такого уговора. Но что теперь, препираться перед лицом светлого князя?

– А что думает наша славная гостья? – спросил Родольф.