– Вот знал же, знал, куда еду. У нас, похоже, и задания никакого нет, так, да? Так? А? Так? Да? – допытывался Трофим, подвигаясь к командиру все ближе.

– Нашу часть расформировывают. Всех разбросают по округам. А я на пенсию. Как представил, что на этом все. Понимаешь – все! И никогда я до него больше не дотянусь… С меня весь штабной лоск разом слетел. Я просто знаю одну штольню еще со времен афганской… Хочу ее посетить.

Ладынский повернулся набок, подложив локоть под голову, и уже не для Трофима прошептал:

– Сидел там, тайнописью занимался. Болван.

К вечеру раскрасневшийся полковник ворвался в кабинет дежурного, сорвал трубку с пульта, нажал три черные кнопки и без вступлений прокричал:

– Что там?

В громкоговорителе начали отвечать сразу несколько голосов. Полковник отпустил две крайние кнопки и дослушал доклад:

– На месте их не было. Кострище месячной давности, если не больше. «Урал» после РЛС вернулся в часть. Строителей наверху тоже нет.

Шифрограмма

Код «Султан»

Совершенно секретно

По прочтении уничтожить

Монгол и Пионер самостоятельно вышли на контакт с Альпинистом. Установить связь не представляется возможным. Прошу разрешить использовать канала Гюрза.

Улугбек

Машина остановилась на большом расстоянии от КПП в стороне от очереди из нескольких машин. Татарин спрыгнул, открылась водительская дверь, и послышались удаляющиеся шаги. После нескольких минут тишины путешественники скинули повязки.

Поначалу показалось, что машина стоит рядом со съемочной площадкой какого-то боевика. Высокие стены, наспех воздвигнутые из глиняных комьев, из которых свежими спицами торчит солома. Громадное глиняное здание оштукатурено и побелено с фасадной стороны, боковые стены кое-как замазаны. Пластиковые окна и двери в глиняном строении вызвали у рыбаков улыбку. Из глины можно строить здания любой этажности и любой архитектурной смелости, но все равно это будут хижины. Из мрамора получаются дворцы, из гранита – замки, а из глины всегда только хижины. Свет в окнах белоснежных фургонов на еле заметных колесах. Блок-модуль на высоком фундаменте с надписью «Чайхона». На пороге стоит группа людей в песочных камуфляжах.

Зенитная установка без шасси красуется посередине плаца, она увешана елочными гирляндами, как новогодняя елка, по ней катятся волны бегущих огней. Флагшток с повисшей тряпицей. Ошеломленные путешественники с трудом сдерживали хохот.

– Что-то мне подсказывает, что строевой подготовкой они здесь не занимаются, – сказал Ладынский.

– Зато елку до сих пор не убрали, – поддержал шутку командира Трофим.

Полукруглые быстровозводимые ангары как будто специально поставлены по сторонам, чтобы приумножать в зеркалах никелированного металла весь этот бред декораций. Подсветка софитов обнажает целлюлит глиняных стен, в их рельефе угадывается размах рук штукатура-дервиша.

Факелы по углам, прожекторы на крышах. Группа мужчин в шапочках под чалму вместе с парнями в касках и в форме американского спецназа волочат деревянные ящики.

– Эклектика какая-то. Чалмы, тюрбаны, пуштунки. Я такое разнообразие головных уборов видел только в костюмерной ТЮЗа, не хватает тирольских шлемов. О,и буденовок тоже не хватает!

Возле ворот курил мужчина в густой бороде. Бородач обвешен пулеметными лентами поверх футболки с надписью «Deep Purple», он чиркает зажигалкой, освещая смуглое лицо своего товарища. Арафатки намотаны куда попало, пураханы и халаты у всех чистенькие, выглаженные.

– Слышал, что в райдере американского спецназа присутствует апельсиночистка, – съязвил Трофим.

– Спокойно, – остановил его Ладынский.