Начхим, переодевшись старшиной, зажигал сигнальную ракету, раздавал курсантам белые простыни, заставлял завернуться в них, и ползком преодолеть 20 – 25 метров до «укрытия». Последнему вручался приз – кусок обугленного теста, с намёком на последствия плохой защиты от атомного взрыва. Гомерический хохот всех присутствующих вызывал вид ползущих как привидения, завёрнутых в простыни, «мощных» курсантов.

Все эти мероприятия сопровождались праздничными обедом и ужином. Традиции нарушать не позволено никому, даже самому старому «молодому» курсанту. Поэтому, я, наравне со всеми, принимал участие почти во всех «мероприятиях» посвящения в курсанты – даже получил приз за откручивание круглой гайки, сделав плотную прокладку из, подвернувшегося под руку, куска наждачной бумаги, что не раз приходилось делать на своей прежней работе.

Отшумел день «курсанта»» и начались прозаические учебные будни. Несмотря на то, что программа и объём изучаемого материала оказались несколько меньше и задачи проще, чем в УПИ, учёба давалась очень нелегко, гораздо тяжелее, чем я ожидал. И не только мне. Многие курсанты, мои сокурсники, жаловались, что после двух лет армейской подготовки, мозги «включаются» очень тяжело.

Преодолеть это состояние помогала осознанная необходимость, осознанное желание учиться. Для этого требовалось только одно – упорные занятия. Физика, химия, начертательная геометрия и основы матанализа – для меня эти предметы были не в новинку.

Две пары лекций до обеда, – две пары – после. Ближе к вечеру – как правило, практические занятия – решение задач, лабораторные работы по физике и химии. Десять часов в неделю – «физо», по часу в день – строевая или огневая, «химическая», чтоб не забывалось и что б спать не хотелось…

Группы – небольшие, по 10 – 12 человек, поэтому преподаватель успевает поработать, практически, с каждым курсантом, выяснить все его слабые и сильные стороны, оказать адресную помощь. Это очень хорошо помогает – в институте такого не было.

Очень много времени уделяется решению задач. Обязательный разбор решения «домашних» задач. Постепенно, медленно, с большим трудом, мозги «включались» в работу, возвращалась способность соображать и мгновенно не забывать прочитанного. В глазах некоторых преподавателей, наверное, выглядел настырным дураком, но пока не добивался полного понимания материала, я не успокаивался.

Конечно, у меня уже был, пусть небольшой, но всё же опыт учёбы. Самое главное – это я усвоил ещё учась в институте, – не запускать материал – ни теорию, ни решение задач, ни отчёты по лабораторным и практическим работам – ничего. Учить и решать сразу, понемногу, не оставлять всё на потом, на сессию, тогда весь материал уложится в голове равномерно; его легче будет вспоминать на экзаменах. И не заниматься по ночам – самое бесполезное занятие – всё равно в голове ничего не остаётся. Только следующий день будет безнадёжно испорчен. Совмещая учёбу и работу, я не мог придерживаться этих правил, как бы ни хотел, в силу физической нехватки времени, из-за чего получалось всё с точностью да наоборот, но сейчас мне ничего не мешает учиться систематически, равномерно, без рывков и авралов. Для этого, я весь год пожертвовал увольнениями.

Эта и есть та самая главная задача, которую я поставил перед собой и которую мне предстоит решать все три года учёбы в училище… Ещё в середине сентября меня нашёл начальник строевой части майор Кузнецов.

– Мы получили телекс из школы младших авиаспециалистов. Нам сообщили, что заявленных нами командиров групп – отделений по армейскому, не будет, придётся выдвигать из числа курсантов. Можешь кого-нибудь предложить из своих бывших подопечных?