Распрощавшись с Даниловым, вернулся назад.

– Вот телефон дежурного по училищу, – достал из военного билета записку майора Васильева. – Товарищ капитан, пойдёмте с нами – солидней будет…

Быстрее, чем дежурного, нашли дежурного военного коменданта. Капитан зашёл, через пару минут пригласил нас. Соединили быстро – уточнили поезд и время приезда, договорились о двух машинах.

– Ты молодец, старшина, хорошо сообразил. Давно служишь?

– Почти три года, но я сержант, а не старшина.

– Это я по привычке – по-морскому. Теперь, что, снова всё с начала?

– Нет. Сдал экзамены за первые два курса обучения по общеармейской подготовке. Буду зачислен на третий курс, – капитан с уважением посмотрел на меня. Старшина от удивления стоял с открытым ртом.

Время ещё было, сходил перекусил, но в дорогу ничего не взял – в такой компании одному есть не прилично, а на всех… Билеты у нас были в разных вагонах, но военный комендант предупредил, что поедем вместе… При посадке, начальник поезда по указанию военного коменданта разместил нас в одном вагоне. Утомлённая перелётом и ожиданием молодёжь уснула, даже не ужиная. Оказавшись в одном отсеке, кубрике, как сказал капитан, мы ещё долго сидели, перебирая превратности человеческих судеб…

Наутро, отдохнувшие и повеселевшие, ребята сгрудились возле курсантов, расспрашивая их об училище, о учёбе. Курсанты рассказывали им старые солдатские и курсантские байки, пугая их сержантами и старшинами, нарядами вне очереди и гауптвахтой.

– Не верите? Спросите у сержанта, он вам подтвердит.

– Не знаю, подтвердит он или нет, но с телефоном он сообразил быстрей и лучше тебя, – последовал серьёзный ответ.

– Сына, Валерия, везу, – капитан остался доволен ответом.

– Почему не в морское, по примеру отца?

– Не моряк я, танковое кончал, сейчас в военкомате, вот и отправили сопровождать группу и сына проводить.

– Почему в техническое, а не в лётное?

– В лётное мать не пустила, пришлось уступить.

– Скажите, сержант…

– Товарищ сержант, – перебил его отец.

– Скажите, товарищ сержант, правду они говорили, что все сержанты и старшины – звери и деспоты?

– Что тебе отец говорит по этому поводу?

– Ничего не говорит. Сам узнаешь. Послужишь и узнаешь.

– Правильно говорит. Первые несколько месяцев будет очень тяжело физически, но ещё тяжелее будет морально. Нужно перебороть себя, своё «Я», нужно научиться заставить себя промолчать, когда хочется возразить, поспорить. Нужно заставить себя отвечать «Есть!» во всех случаях. Всегда. Тогда тебе никто страшен не будет.

– Скажите, товарищ сержант, эти первые несколько месяцев – это сколько? Два, три, полгода?

– Что касается меня, то менее двух месяцев. После курса молодого бойца и принятия присяги, девять месяцев учился на курсах радистов, а это не спецназ ГРУ. К тому же во внутренних войсках служба несколько иная, чем в Советской Армии, да ещё в Москве. Что и сколько будет в училище – не знаю. Может быть с полгода – год, потом втянешься. Вероятно, это только начало, – начало офицерской службы будет тоже нелёгким.

– Скажите, товарищ сержант, этот знак – показал на «отличника ВВ», – дают за избиение и расстрел заключённых? – Кто вам сказал такую ерунду? Во – первых, этого не может быть в принципе, во – вторых, я же радист, а не конвойный.

В Даугавпилсе, на вокзале, нас встречали лейтенант Лукин и Володя Егоров. Пересчитав приехавших, усадив их в одну машину, Лукин оформил все документы, предложил капитану поехать с ними отдохнуть, но он отказался. Простившись с сыном, капитан вложил мне в руку записку с домашним адресом.