Казалось ясным: всё предрешено, раз вопрос поднят Командующим округом, но я думаю, что это была инициатива самого Анохина.

Решение Командующего – прикрытие, вдруг опять напишут жалобу. Генерал отлично знал ситуацию, сложившуюся на полигоне (не раз я, находясь в боевых порядках отчитывался перед ним и комкором о ходе проводимого следствия).

Знал и решил мне помочь. Собеседование так, «для галочки» – думал я. Это оказалось не так.

Три с четвертью часа длилось собеседование с генералом – доктором технических наук. Очевидно, он не понимал интриги происходящего и опрашивал, гоняя меня как на сдаче кандидатской диссертации.

Надо отдать должное – с ним сложно было общаться: более классного специалиста по зенитно-ракетным комплексам я не встречал. Корифей – заниженная оценка его знаний.

Иногда задавая вопросы, и видя моё удивление, он сам себя останавливал:

– «Нет, на этот вопрос не отвечай, этого ты знать не можешь. Это новая разработка второго научно-исследовательского института – её ещё в войсках нет». Иногда он меня поддерживал:

– «Правильно говоришь. Это так называемый Читинский эффект. Мы при исследованиях над его устранением работали два года, но в конце концов всё-таки добились что…». Генерал был учёным, а не командиром. Он забыл, что приехал в полк не только по мою душу, но и по другим вопросам. Стал закругляться только тогда, когда я ему скромно заметил, что до подведения итогов осталось менее получаса.

– «Спасибо, а то я слишком увлёкся беседой с Вами» – сказал он: – «заканчиваем».

Первые дни в должности и в своем кабинете

Мнение его о результате опроса я не спросил – у меня сложилось впечатление что отвечал неплохо. Тем более результат собеседования ждать оставалось совсем не долго. При подведении итогов работы в полку Командующий ЗРВ сказал:

– «Рыжик собеседование выдержал. Мы доложим Командующему Округом, что он достоин назначения на должность».

Командир полка задёргался и пытался что-то сказать, но генерал его «успокоил»:

– «Не волнуйтесь Карвацкий, ждать придётся не долго. Считайте вопрос решённым.

Мы всё подготовим – приказ состоится быстро».

Через неделю после отъезда генералов мне сообщили: пришёл приказ. Я стал заместителем по вооружению командира 48-го зенитно-ракетного полка.

В дальнейшей службе с майором Невельским у меня проблем не было: служили, проводили мероприятия, но всегда командовал я. На горло ему не наступал, скорее наоборот – давал послабления. И всё же я всегда чувствовал, что Невельского в моём присутствии что-то давит, он как-то скован и напряжён.

Нет той простоты, которая бывает среди товарищей. Вячеслав Аркадьевич уволился майором при достижении предельного возраста.

Сначала мы изредка контактировали. Невельский пока был более-менее здоров (у него в армии случился инфаркт) занимал серьёзную должность на гражданке.

Мы встречались, но я видел, что ощущение какого-то барьера в наших отношениях у него не прошло. Я же отношусь к этому спокойно – совесть моя чиста.

Никаких интриг, никакой борьбы и даже элементарных потуг для получения должности я не делал. Ни в этот раз, да и никогда.

Если и получалось перейти дорогу кому-то, то это происходило не по моей воле, а свыше.

В те времена я не знал выражения:

«Лучше потерять мундир в борьбе за честь, чем честь в борьбе за мундир».

Не знал, но всегда пытался ему следовать.

Тем временем дочка Маша тоже выдержала свой первый экзамен в общении с городской детворой, которая резко отличалась от детей, проживающих в лесном гарнизоне. На Соколе, когда она выходила гулять во двор, все прогулки заканчивались её избиением, и она прибегала домой вся в слезах.