Кован-Бридж представляет собой группу из шести или семи домов, теснящихся один к другому с обоих концов моста, по которому дорога из Лидса в Кендал пересекает небольшую речушку Лек. Эта дорога сейчас почти не используется, но раньше, когда купцы из промышленных районов Вест-Райдинга имели возможность часто ездить на север закупать шерсть у фермеров Вестерморлэнда и Камберлэнда, движение на ней, без сомнения, было очень оживленным. Возможно, тогда деревушка Кован-Бридж выглядела более процветающей, чем сегодня. Она расположена в живописном месте, прямо там, где болотистая возвышенность Лека переходит в долину, а по берегам речушки растут ольха, ива и орешник. Русло реки преграждают обломки серого камня, а вода течет по крупной белой гальке, которую бурный поток подхватывает и разбрасывает по сторонам, так что в некоторых местах галька образуется в подобие стены. По берегам неширокого, мелкого, сверкающего и стремительного Лека тянутся типичные для возвышенности низкотравные пастбища, ибо, хотя Кован-Бридж и находится на равнине, в ней есть много обрывов, и к долине Лун ведет долгий спуск. Трудно понять, как случилось, что расположенная там школа имела столь нездоровую атмосферу – когда я была там прошлым летом, воздух вокруг был пропитан сладостным ароматом тимьяна. Сегодня, конечно, всем известно, что место для здания, рассчитанного на многих обитателей, нужно выбирать гораздо тщательнее, чем место для частного дома из-за инфекционных и иных болезней, распространяемых при скоплении людей.

Дом до сих пор представляет собой часть помещения, занимаемого школой. Это длинная постройка с эркерами, сегодня разделенная на две части. Он выходит на речку Лек, от которой он отделен пространством в семьдесят ярдов, некогда занимаемым школьным садом. Перед этим зданием, под прямым углом к тому, что осталось от школы, у реки раньше была расположена мельница, деревянные колеса которой были сделаны из ольхи – дерева, в изобилии произрастающего на окружающей Кован-Бридж земле. Мистер Вилсон приспособил эту мельницу для своих целей: на нижнем этаже располагались классные комнаты, а на верхнем спальни. Сегодня в доме находятся комнаты учителей, столовая и кухни, а также несколько маленьких спален. Войдя вовнутрь, я обнаружила, что одна его часть, расположенная ближе всего к дороге, была превращена в убогий паб, который намеревались сдать в аренду и который имел жалкий вид покинутого помещения, поэтому трудно было представить себе, как он выглядел, когда содержался в порядке и имел в окнах целые, а не битые стекла, а потрескавшиеся и выцветшие рамы были белыми и крепкими. Другая часть представляет собой столетний дом с низкими потолками и каменными полами. Окна в нем открываются с трудом, а коридор наверху, ведущий к спальням, узок и извилист; запахи в этом доме долго не выветриваются, и повсюду ощущается сырость. Но тридцать лет назад мало кто задумывался о санитарных нормах. Найти просторное здание рядом с главной дорогой и не так далеко от жилища мистера Вилсона, вдохновителя всего проекта, казалось потрясающей удачей. В таком заведении была большая нужда, священники в массе своей радостно приветствовали его открытие и с готовностью записали своих детей в ученицы в ожидании момента, когда школа будет готова принять их. Мистер Вилсон был, без сомнения, доволен, что воплощение его идеи ожидали с таким нетерпением. Он открыл заведение, имея менее ста фунтов наличных денег и приняв, насколько я могу судить, от семидесяти до восьмидесяти воспитанниц.

Видимо, мистер Вилсон чувствовал, что ответственность за весь план возложена на него. Суммы, предоставленной родителями, едва хватало на питание и проживание, деньги, собираемые по подписке для финансирования еще не опробованного проекта, поступали не столь активно, и нужно было соблюдать большую экономию во всех областях домашнего хозяйства. Он решил добиваться исполнения этого предписания путем частых личных инспекций, и его страсть к командованию, по-видимому, привела к чрезмерному вмешательству в разные частности, в чем не было необходимости и что вызывало только раздражение. При всей экономии в закупках на домашние нужды подлинной бережливости, кажется, не было. Мясо, муку, молоко и прочее поставляли по договору, и все эти продукты были весьма приличного качества, а рацион, который мне показали в рукописном виде, не содержал ничего плохого или вредного, да и в разнообразии в целом не было недостатка. Овсянка подавалась на завтрак; кусочек овсяного кекса давали тем, кто нуждался в обеде; запеченая или отварная говядина и баранина, картофельный пирог и различные простые домашние пудинги на ужин. В пять часов младшие получали хлеб с молоком, а старшие, которым полагался такой же ужин позднее, один кусок хлеба (это было единственное ограничение в еде). Мистер Вилсон сам заказывал продукты и следил за тем, чтобы они были хорошего качества. Но кухарка, которая пользовалась его полным доверием и на которую долгое время никто не смел пожаловаться, была небрежной, неопрятной и неэкономной. Некоторые дети не любят овсянку, и, следовательно, она не пойдет им впрок, даже если будет приготовлена должным образом; в школе Кован-Бридж она подавалась не только подгоревшей, но и с попавшими в нее отвратительными чужеродными веществами. Мясо, которое следовало хорошенько посолить до того, как разделывать, часто по недосмотру начинало гнить. Девочки, бывшие одноклассницами сестер Бронте в период царствования кухарки, о которой я повествую, говорили мне, что круглые сутки весь дом казался пропитанным вонью протухшего сала, ею несло из печи, в которой готовилась почти вся их еда. Такая же небрежность была характерна для приготовления пудингов; один из включенных в меню представлял собой отварной рис, подававшийся с патокой и сахаром, но часто есть его было невозможно, потому что воду черпали из цистерны для дождевой воды, которая была смешана с грязью, стекавшей с крыши в старую деревянную бочку, в свою очередь добавлявшую свой аромат к вкусу дождевой воды. Молоко также нередко оказывалось свернувшимся, оно скисало не просто из-за жаркой погоды, но, по всей видимости, и из-за не очень тщательно вымытых крынок. По субботам подавался своеобразный пирог, начиненный смесью картофеля и мяса, и среди его ингредиентов были остатки разных блюд, не съеденных в течение недели. Ошметки мяса из грязной и неприбранной кладовой вообще не могут пробудить аппетит, и я полагаю, что такой ужин вызывал наибольшее отвращение в первые дни существования школы Кован-Бридж. Можно вообразить, насколько омерзительно это блюдо было для детей со скромным аппетитом, которые привыкли к еде, возможно, гораздо более простой, но приготовленной с таким неукоснительным соблюдением чистоты, которое делает ее одновременно и вкусной и полезной. Маленькие Бронте часто не притрагивались к еде, хотя и испытывали позывы голода. Они не отличались особо крепким здоровьем на момент поступления в школу, только что оправившись от осложнений после кори и коклюша, и я даже полагаю, что они толком еще и не выздоровели, потому что школьная администрация проводила определенные консультации на предмет того, могут ли Мария и Элизабет быть приняты в июле 1824 года. Мистер Бронте приезжал еще раз в сентябре того же года и привез с собой Шарлотту и Эмили, которых также зачислили в ученицы.