Я понял, что, вероятно, по их мнению, я принесу проекту только неудачу и шанса на победу в паре со мной уж точно не будет. Каким-то образом я должен убедить их в том, что, выбрав меня, они не прогадают, поэтому, когда мисс Уокер уточнила, есть ли вопросы, я решил, что это мой шанс спросить что-то действительно стоящее, такое, чтобы все сразу поняли, насколько я «в теме» с этим проектом по созданию бассейна.

Я резко поднял руку.

И заехал ассистенту учителя, мистеру Саттону, прямо по носу.

Кто же знал, что он стоит рядом со мной? Уж точно не я!

– АРГХ-Х-Х! – взвыл мистер Саттон, зажимая рукой нос, из которого полилась кровь.

Я в ужасе вытаращил глаза. Сколько крови! О боже, что, если он… умрет? Я живо представил себя в тюрьме за решеткой, в этой полосатой тюремной одежде. Ужасно! Полоски мне определенно не идут.

– Платок, дайте платок! – стонал мистер Саттон, направляясь к двери.

Но прежде чем он туда дошел, Патти Гарленд поднялась на ноги, бледная, как привидение, но с прозеленью на щеках, и, пошатываясь, тоже пошла к двери.

– От вида крови меня… мутит! – пробормотала она. – От вида крови меня… я… кровь… кровь…

И упала в обморок.

Но она не просто тихо осела на пол. Нет, она упала в обморок более эффектно, можно сказать, театрально. Вытянув руки, она как бы бросила себя на шкаф с документами. Это вызвало довольно сильную вибрацию, и несколько букв из надписи «МЫ ЛЮБИМ БАССЕЙН!» с коллажа на стене (приклеенные, разумеется, тем самым липким карандашом, который использовался со времен клеевой катастрофы) тут же отклеились и слетели вниз. В этот момент дверь распахнулась, и в класс вошла наша завуч, миссис Флетчер, придерживая за плечо новенького мальчика. Их взорам тут же предстал истекающий кровью помощник учителя, лежащая без сознания девочка и огромная надпись на стене, сообщавшая просто:

В смысле, приветствуем новенького. Добро пожаловать!

Должен признать, новенький выглядел впечатляюще. Не дожидаясь, пока его попросят, он спокойно и невозмутимо привел Патти в спасительное положение (правда, технически в этом не было нужды, поскольку она не только была в сознании, но и бормотала: «Вот что такое театральный обморок. Получи, Заза!»); достал из рюкзака небольшую упаковку бумажных платков и протянул один мистеру Саттону; затем извлек клей-карандаш из собственного набора канцелярских принадлежностей, чтобы помочь приклеить слетевшие буквы обратно на коллаж.

– Подожди! – сказала мисс Уокер. – Что у тебя за клей?

На ее лице ясно читалось: она не хочет повторения клеевой катастрофы.

– Не беспокойтесь, – ответил новенький, улыбнувшись и сверкнув белоснежными зубами. Он показал клей всему классу:

По классу прокатился гул удивления и одобрения. Кто такой этот идеальный мальчик, обладающий великолепными знаниями о первой медицинской помощи, запасными бумажными платками и отличными канцелярскими принадлежностями?

– Внимание, – сказала миссис Флетчер, – этот молодой человек будет учиться в нашей школе, и я надеюсь, что вы окажете ему радушный прием. Его зовут Брэд. Брэд Чикаго.

[9][10]

Это прозвучало прямо как: «Бонд. Джеймс Бонд», отчего Брэд показался еще более крутым и исключительным.

Очередной гул удивления и одобрения прокатился по классу, и я прекрасно понимал почему. Брэд являл собой живой пример образцового мальчика.

– Гм, – сказала мисс Уокер. – Похоже, свободное место только одно – рядом с Райли. Садись-ка туда, Брэд.

Я выпрямился и улыбнулся, притворившись, что не расслышал, как Заза пробормотала себе под нос: «О боже, только