Меланья весь обед посматривая на мужа чувствовала, что на сходе произошли события, взволновавшие Фёдора и касающиеся семьи, и с нетерпением ждала разговора. Степан, как и мать не бывший на сходе, из предбанника слышал разговоры доносившиеся улицы от расходящихся с майдана людей, не вникал в их смысл, занятый работой, не понял суть произошедшего. И сейчас он не понял, зачем отец пригласил его в первый раз на взрослый разговор. Фёдор, медленно, переводя свой взгляд с неприбранного стола на печку, а от неё – на стены и окна, остановившись подольше, на почерневшей от времени иконе с

подвешенной лампадкой и обрамленной, вышитым Меланьей ещё в девичестве рушником, наконец, взглянул в глаза жены – что источали вопрос.

– Что же случилось Фёдор?

Фёдор тихим ровным голосом начал:

– Мы с тобой, Меланьюшка, сколько уж годков живём, и детей нажили и спину погнули, но достатка не нажили, чтобы не думать только о хлебе насущном. Жизнь, она ведь, на радость дана, а радостей у нас мало. На сходе Тимофей Силыч с жандармом были и объявили, что желающие из наших мест в иные края могут переселиться, где и земли будет побольше, и выкуп за наш надел здесь платить не придётся. Дети подрастают – не успеешь оглянуться и Степан невесту в дом приведёт и его выделять надо будет. У Степана зардели щеки и он закашлялся.

– Он у нас теперь работник и ещё семье опора. Сход решил ходоков послать посмотреть места, а то Силыч так всё обрисовал, что хоть сейчас в рай собирайся. Вот я и подумал – нам здесь куковать или на стороне удачи

поискать? Наступила долгая пауза. У Меланьи холодок закрался в сердце. «Как же так? Здесь отцы, матери

и деды схоронены и хозяйство какое-никакое есть и народ привычный, но успокоила себя, «Муж все правильно

решил» и сказала:

– Куда ты, Фёдор, – туда и я.

Фёдор успокоил её тревоги: – Вот Евсей с Шобетой всё разведают и с Урала вернутся, всё разузнают и обскажут, тогда и решим. Все же не Сибирь, и недалече, а в случае чего и назад возвернуться можно. Опять общество надел вернёт, а за домом кого-нибудь приглядеть попросим.

Обращаясь к Степану, сказал:

– Ну, а ты, сынок, как думаешь? Уже разумен и, хотя знаю, что слова против не скажешь, всё ж стоит ли судьбу пытать? На тебя у нас с мамкой надежды большие.

– Я, батя, знаю одно – с тобой не пропадёшь, ты на мамку налегай, у неё здесь вся родня. Меланья аж привскочила:

– Вы, у меня – родня, о вас – забота! Да, и где родня нам сколь помогла. У неё своих забот полон рот. Вот прибудет

Евсей, тогда всё и порешим, а пока приглядывать надо, что можно распродать, а что сгодится.

Когда девчушки и братишка быстренько выскочили из-за стола, а мать стала управляться с посудой, Фёдор и вслед за ним Стёпка, поднялись из- за стола. Отец ещё раз взглянул на тёмную икону с ликом Спасителя и мысленно попросил его помочь его в предстоящих делах: « Дай, боже, нам день

хороший». Степан, стараясь во всём походить на отца, степенно вышел из-за стола. Он чувствовал уже свою значимость в делах домашних и сегодняшнее обращение к нему за столом за собственным словом в решении важного вопроса подвинула его незрелое сознание шевельнувшее в его душе новые, тревожные ожидания. « Что несёт ему

жизнь и к каким переменам он готов?» Впервые он

почувствовал, что до взрослой жизни осталась короткая

тропинка, выводящая на широкую дорогу по которой

придётся шагать самостоятельно и где же нельзя будет

опереться на мать с отцом.

Степан, вышел на крыльцо. Тёплое весеннее солнышко согревало светлое лицо с малозаметными пятнышками

веснушек. Голубовато- серые глаза устремили взгляд на