Отворив деревянную створку воро т, я вышел на улицу, и за мной следом выбежала моя банда в виде Акеллы и Черники.

– Возвращайся скорей, я буду ждать. – сказала Маша, чмокнув меня в щеку, и, закрыв ворота, заперла изнутри.

* * *

Спустя три часа мы под теплым апрельским солнцем уже во всю неспеша скакали по заросшему сорняками полю, оглядываясь по сторонам. Лошади вели себя спокойно и покорно, Ак, словно заведенный, носился вокруг нас, не удаляясь больше, чем на пятьдесят метров. Он вынюхивал следы и гонялся за мышами, иногда даже вполне себе успешно.

– Ну и время мы с тобой выбрали для такой поездочки. – обратился ко мне Бегунок.

– Что так? Думаешь, зимой было бы лучше? – уточнил я.

– Нет, зимой это было бы форменное самоубийство. Я про то, что сейчас звери все больно дикие, у них вроде как брачный период, они становятся агрессивными, и тут мы такие при параде. – пояснил парень.

– Согласен, но мы так-то тоже не пушистые котята, у нас один Акелла чего стоит. – улыбнувшись, ответил я, указывая на волчонка.

– Эта паскуда шерстяная да, много чего может, тут без спора, но, чувствую, крови он мне еще попьет немало. – вздрогнув, проворчал напарник, глядя на радостно бегающего Акеллу.

– Может, может, главное, что нюх у него отменный и опасность издали чувствует, так что среагировать всегда успеем. РПГ есть, что у меня, что у тебя, стреляешь ты из него уже неплохо. Если охотник выскочит, то быстренько его угомоним, а остальное зверье нам до лампочки, из автоматов положим. – успокоил я товарища, – Ты мне лучше вот что скажи, Варвара-то тебя нормально отпустила? Не ворчала? – уточнил я.

– Ох, как же ей не ворчать! Со вчерашнего вечера начала, словно и не знала вовсе, что мы собираемся уезжать. Причитала и причитала, и главное, боится не того, что мы сгинуть можем, что от людей каких корыстных или от зверя бешеного. Она, видите ли, переживает, как бы мы с тобой по бабам не пошли гулять. Она же вся в отца, чувства нормально выражать не может, чуть что кулаками машет, а рука у нее тяжелая, даже тебе до нее далеко. – усмехнувшись, сказал Бегунок и погладил ушибленное плечо.

– Бьет, значит, любит. – добавил я, и тут лошади встали колом, чуть не скинув нас обоих, и начали фыркать и озираться по сторонам.

– Твою мать! Накаркал! – крикнул я в сердцах, отстегивая гранатомет от седла.

– А я чего! Словно это неожиданность какая, хищника в тайге встретить, ей-богу, как маленький! Как будто бы не знал, куда идешь! – начал ворчливо оправдываться Бегунок, вскинув автомат.

Акелла тем временем подбежал к нам и встал перед лошадьми, весь ощетинившись, словно еж, и, оскалив пасть, обнажая свои белые клыки, смотрел в сторону небольшой лесной опушки, что была метрах в двадцати от нас. Рева, присущего охотникам, мы не слышали, но вот молодые деревья начали звонко трещать и ломаться, скрывая за собой противника, что уверенно начал двигаться в нашу сторону. Я уже на всякий случай навел на предполагаемое место выхода РПГ и, задержав дыхание, смиренно ждал. Растолкнув молодые березки, из лесочка на нас выскочил здоровенный бурый медведь. Увидев нас, косолапый замер на месте и, видимо, сейчас размышлял, нападать ему или же нет. Он стоял на четырех лапах и при этом в холке был чуть ниже моей Черники. Вся его морда была покрыта старыми шрамами, которые сильно выделялись из-за того, что на них не росла шерсть. Лапы были громадными, вся шерсть покрыта клочками из-за весенней линьки, пасть была приоткрыта, обнажая его громадные желтые клыки, а взгляд был совсем не добрым. Медведь постоял немного, а затем, принюхиваясь, смешно дергая своим черным носом, поднялся на задние лапы, по нему было видно, что он сильно исхудал за время зимней спячки, его шкура словно была ему велика и свисала складками, словно одежда на подростках в стиле оверсайз.