Каменный краб20 и каменный окунь21, что ни день, что ни волна, – мерятся не силами, а «чей чорт22старше»23:

– Подвинься. – требует окунь краба и тот сдвигается в сторонку безропотно, не из робости, но из вежливости. – Как там тебя по батюшке? – ёрничает окунь.

– Каменный я. – хмурится краб. – Тёзки мы.

– Не ври! Ты – Ерёма!

– Не Ерёма, а Ерифиа!

– Без разницы! – упрямится окунь и вновь надвигается на краба, вынуждая его уступить ещё пядь почти бесконечной гряды, что тянется от скалы берега до той глубины, где морская вода меняет свой цвет.

Тем же утром среды, промежду сорокой и сойкой затеялась не то ссора, не то спор. Обе нацелились на обронённый кем-то кусок сдобы, но неряшливая спросонок сорока оказалась проворнее празднично наряженной сойки. И покуда та пеняла соседке её неубранным, небрежным видом, сорока невозмутимо лакомилась, отламывая по кусочку от ломтя, щурила глаз на восток, ибо привыкла совмещать пользу телесную с усладой для души.

Весь облик сороки говорил о том, что нет большой беды в её непреднамеренной неряшливости, почистить пёрышки – это всегда успеется, а вот булка того и гляди превратится в сухарик. Летай после, размачивай её в солёной воде. Невкусно, и не ровён час – чайки отберут.

Дятел, что по всё время присутствовал при том, занёс было барабанную палочку клюва над стволом дуба, да так и не решился опустить его, покуда не разрешиться дело промежду сойкой и сорокой. А когда то случиться, в который именно день и час выйдет срок тому спору, нам невдомёк. Одно понятно, что для пущей ясности стоит, пожалуй, обождать до четверга…

Посвящается Олегу Новикову

Бывают дни, озарённые солнцем, или те, что проходят в беспамятстве и онемении горя. Но есть, к счастью, ещё и другие дни, согретые добротой. Мало кто подозревает, что одной только капли добра довольно для хорошего дня.

…Она обратилась ко мне с ласковой, испуганной немного улыбкой:

– Вы мне не поможете?

– Помогу. А что надо сделать? – с готовностью отозвался я, и она протянула ко мне руку. На её указательном пальце я заметил тёмное пятно. Приглядевшись внимательнее, я улыбнулся. Маленький краб крепко держался за палец девчушки и в крошечных его глазках не было ни тени страха, но одна лишь надежда, что всё закончится хорошо.

– Я отняла его у мальчишек. Они хотели отнести его в школу.

– Зачем?

– На урок биологии!

– В классе есть морской аквариум?

– Нет, мальчишки хотели получить «отлично» за экспонат для класса.

– Мда… Отметка в журнале, сантиметр чернил…и жизнь этого малыша… Несравнимо. Немыслимо… Но ты, ты храбрая девочка. Так чем я могу тебе помочь?

– Мне нужно отпустить его назад в море.

– Так отпускай!

– А здесь не слишком глубоко для него?

– Нет, здесь нормально, и много водорослей среди камней, ему будет где спрятаться и что пожевать.

Девчушка отпустила руку в волну и маленький краб спланировал на дно. Нам было хорошо видно, как он осмотрелся по-хозяйски, и выбрав себе уютный каменный грот с видом на сад из водорослей, отправился подремать.

У маленького краба был тяжёлый день, а у нас – удивительно добрый …четверг.

Она вошла в воду прямо так, в чём была, оставив на берегу только туфельки. Лёгкие, ажурные, они казались сплетены из пены морской волны, что, заворожённая женской прелестью, навечно застыла у ног.

Волна бережно касалась её тела, а она лишь нежно улыбалась в ответ. Солёный гребень цвета Чёрного моря, грозно надвигавшийся издали, тушевался загодя неё, блекнул и таял, склонившись до безобидного, прозрачного до дна бриза.

Если бы было в тот час кому пренебречь правилами приличия и оглядеть её всю, то не остались бы незамеченными султанки24, что вились у ног, в ожидании шага и сдвинутого им камня, под которым непременно нашлось бы для них нечто привлекательное.