Только улыбнулся я солнышку, чую – трогает кто-то за плечо. То морской карась по прозвищу сарга звал отобедать. От угощения, впрочем, я отказался, но натешился всласть видом честной компании, налюбовался тому, как откусывают рыбы от большого клубка водорослей. Да с таким аппетитом! Не иначе – макароны по-флотски. Кушают и на меня оглядываются, улыбаются.

Килька, что проплывала мимо, – была б у неё слюна14, подавилась бы ею от разыгравшегося аппетита. Кинулась она в поисках закусить, не глядя почти, ну и перепутала медузу с животиной, гребневика15с аурелией16, хорошо – осеклась вовремя, отпрянула. Едва сама не попалась медузе на обед.

Понедельник. В небесах были разборки с самого утра, а к полудню так распогодилось, что лучше, кажется ещё и не бывало…

Краб был похож на заправского картёжника. Он постукивал по столу камня невидимой колодой, перекусывал чем-то, лежащим перед ним, не вынимая изо рта веточки водоросли, но лишь сдвигая её в угол рта.

Казалось, то не краб, а повидавший на своём веку моряк, не знающий, – понимающий цену жизни и не жалующий трепачей. Он просыпался загодя тряски по рельсам на мостовой первого трамвая, ровно от корабельной качки и уже больше не мог заснуть. Впрочем, коли по чести, даже и не пытался, жалел времени на сон.

Недолго, но тщательно умывшись, стряхнув с усов остатки сна, он наводил порядок в своей холостяцкой комнатушке, «драил палубу», после чего шёл в кухню, где выпивал крепчайшей заварки чёрного чаю вприкуску с чёрным же хлебом и белым рафинадом, а потом выходил во двор.

Соседка по коммунальной квартире неизменно придиралась к его расточительности:

– Василий Семёнович, чего это вы всё рафинад покупаете? Песок дешевле!

На что наш моряк только хмурился, а коли женщина допекала его чересчур, взглядывал ей прямо в глаза и произносил единственную, на все времена фразу, не к месту, на первый взгляд, но тем не менее, приводившую соседку в ярость и немоту:

– Ну, конечно, кто знает про рыб больше, нежели не торговка с Привоза.

…Каменный краб17. Мы впервые повстречались под водой в нынешний вторник. И припомнилось мне, как гордился я в детстве тем, что ношу на шнурке из кожи розово-жёлтую его крупную бугристую правую клешню с коричневым ноготком, который звучно щёлкает при ходьбе. И не знал я доселе ничего о привычках и нраве каменного краба, да только встретившись с ним взглядом, понял – не пожал бы он мне руки, не счёл бы достойным, не списал бы на младость то невольное бездушие к судьбе его собрата.

Каменный краб. Вторник. Я становлюсь взрослее.

Среда пришла – неделя прошла

Пословица

Недоеденные рыбами медузы дрейфовали с мелководья в открытое море, надеясь на живительную силу природы и последующее собственное чудесное преображение, что обещало случиться не долее, чем через два-три дня18. Ну, а покуда следовало поберечься, сохранить хотя видимость своего облика, кой угадывался слегка в ломкой, облупившейся на ветру слюде поверхности воды.

Тем временем, некто швырял без счёта со дна плоские, неправильной формы, но всё одно совершенные жемчужины пузырьков воздуха. Ловко выброшенные прямо в горсть волны, они не спешили растаять, а долго ещё отражались из-под голодейки19моря в лунообразных серебряных зеркалах морских карасей.

Как ни взглянешь на рыбье царство, а там всё тоже – рыбы по все дни кто запросто, по домашнему – в пижамах, кто в купальниках на старинный манер, закрытые от подбородка до пят.

Малышня трусовата, следует за взрослыми, не гляди, что мальки, хватает ума не отходить далеко, а силёнок – не отставать. Сеголетки беспечны более прочих – играют мячом из водорослей, не заботит их то, что с трибун валунов за ними наблюдают рыбы позубастее и покрупнее.