Внутри Ауста напряжение, также росло. Игл прекрасно понимал: «Что разрешить это состояние, он сможет, лишь выразив, в своём признанием в любви к Идэн?!» Однако голос его не слушался. А подымающиеся из глубины чувства застревали, где-то в районе горла, встав комом. В этот самый момент, Идэн посмотрела на него, таким радужным, опьяняющим взглядом. Взором, такой притягательной силы! Обдав, из-под длинных, вспрыгнувших вверх ресниц, блеском обворожительных красивых глаз и располагающей взаимности, что он тут же выпалил:

– Я тебя люблю!

Сказав это, он, окончательно и навсегда, связал свою жизнь с ней. Прекрасно понимая, после этого шага, уже, не может быть обратного хода.

– Наконец-то, – подумала она. Услышанные слова признания радостно понеслось внутри неё.

После приземления, Идэн, в очередной раз, смутилась. Отвела свои глаза. Но от слов признания, она подняла вспыхнувшее азартом и радостью лицо и их глаза встретились и засияли.

– Я тебя люблю, – повторил он.

Сердце Форсет продолжало неистово колотиться, перерастая в дрожь. Она не осознавала, что происходит внутри. Откуда столько пляшущих, дурманящих сознание звуков. Девушка почувствовала нехватку воздуха. Она хотела сказать:

– Нет, – но внутренний голос почему-то молчал. Смутное состояние тревоги и сомнений куда-то исчезло. От набежавших ощущений и недостатка воздуха, у неё закружилась голова. Она машинально силилась выдавить это застрявшее: «Нет». Но воздуха не было в её груди, чтобы сказать это «Нет». Она глубоко вдохнула, глядя на Ауста. Глядя, в его, сияющие счастьем, голубые, бездонные глаза. Точно два глубоких озера. И вместе с воздухом, она вздохнула в себя ЕГО. Целиком и без остатка. Словно это и был её единственный воздух. Ради него, она родилась, жила на свете и будет жить дальше. Ради него одного и их безраздельного счастья вместе.

Поведение Ауста возымело своё действие. Идэн Форсет успокоилась и, положив голову на его плечо, закрыла глаза.

О правителе Хальве Ирвинге можно сказать следующее: «Человек он был ветряный и не далёкий. Думал, лишь, о пирушках, викинг набегах и женщинах»

Когда-то, ещё в детскую пору, он мечтал жениться на красавице Идэн. И с сыновьями покорять новые земли! И страны!! И даже сам Рим!!! Всё возможно бы, так и было. По крайней мере, всё к этому шло. Но, из-за несусветной бедности, по настоянию отца, ему пришлось жениться на Изольде. Старой долговязой женщине по прозвищу «Верста Из». Изольда была дочерью богатого бонда Филиппа, которого за глаза все называли «Скряга». При личном же общении его величали – Филипп «Богатый», во избежание неприятностей. «Из» ни кто не хотел брать замуж, из-за её не складности и ужасного характера. Жизнь обделила её заботой и нежностью, зато с избытком наделила скупостью и ненавистью к окружающим. Жили Хальв и Изольдой, сжав зубы, в атмосфере взаимного призрения, обид и полного не понимания. Она осыпала мужа таким порывом ненависти. Причём, без причинной ненависти. С добавлением зубного скрежета и вулканической ярости, что казалось – вот-вот запахнет жареным, как у последней черты. Властная «Из», не желающая ни с кем и ни с чем считаться, жила по своим убеждениям и правилам, порою даже ей самой не понятным.

Младший Ирвинг, во избежание конфликтов пропадал на охоте и пирушках. И не заметил, как превратился в нервного, вечно пьющего и разгуливающего по ночам лунатика, где-нибудь у себя, на затерянной в глуши охотничьей избушке. После свадьбы, Хальву казалось, что все ярлы подтрунивают над ним. За глаза конечно. Но он думал об этом постоянно. Беспрестанные мысли о своей ущемлённой и убитой Из личной жизнью, переросли в ярость на всех женщин, какие только встречались на его пути. Чтобы, хоть как-то, компенсировать свою, как ему казалось, ущербность. Он, при дележе военной добычи, брал ни драгоценностями и прочими богатствами, а персонами женского пола, которых и расселял по своим резиденциям. Отчего и был прозван Хальв « Штаны Нараспашку». Пиры, походы и утехи любви – эти три столпа и стали составляющими его жизни. Порою перебор милых дам был настолько велик, что охватить всех ему было не под силу. Помимо основного своего предназначения, захваченные на войне особы, трудились на тяжелейших сельскохозяйственных работах и в кузницах, без каких бы на то привилегий. Редчайший случай, когда кто-то, из наложниц, выделялся в приближенную тиру. На которую, помимо всего прочего, возлагались ещё и обязанность ключницы – смотрительницы дома.