– Я согласен.

– Вот и хорошо, – заключил командующий римской армии. И они разошлись, пока ночь давала им шанс исполнить задуманное.

У военного министра было своё лобби в Сенате. В целях конспирации он не давал знать, каждому из них: «чьи они ставленники». Это было даже и лучше. Они, не сговариваясь, лили воду на его мельницу. Получалось всё, как-то само по себе и даже не навязчиво.

Министр милитари не знал, что один из гонцов перехвачен и депеша попала к Гонорию. Но император колебался: «выносить ли сор из избы?», и отдал её в самый последний момент сенатору Прокопию Цецина, который и должен был бы поступить, в зависимости от ситуации. Сенатор Цецин прибыл на заседание с пиршества закатившим сенатором Венецианом Пробом по поводу своего удачного приобретения земель у святой Мелинии. Земли были куплены, совсем «не дорого и в таком количестве!!!» Сенатор мельком глянул в записку и не найдя в ней ничего интересного положил её в карман тоги, как «что-то» маловажное.

Император Гонорий передал этот документ Прокопию не случайно. Он знал этого патриция, как человека правдивого, здравомыслящего и решительного. На одном из заседаний Сената император смел, сказать – что-то не совсем верное и лицеприятное в суждении – по поводу сенаторских сословий и привилегий.

– Осторожней!.. Император! – категорично заявил на его выпады Цецина. – Вы господствуете над Свободными Людьми!!! И к тому же Римлянами!..

Напряжение на заседании потеряло накал. Ретивая, напористая нить расследования было утеряна, и как-то вяло сходила на нет. Не хватало, какого-то заключающего абзаца, чтобы поставить окончательную точку – в этом запутанном, а теперь, уже даже, и надуманном деле, по прошествии такого срока времени.

– Вы, же военный министр?.. А блок посты не в вашем подчинении?? А в чьём же они тогда были подчинении? Алларикса?? – сострил сенатор Маллий Феодор. Он был из лобби военного министра и вопрос задал скорее, чтобы иронизировать ситуацию и разрядить, ещё пока, напряжённую обстановку.

Сенат встретил вопрос смешком. После того, как зал успокоился, следующий член из лоббирующей пятёрки – сенатор Армат Зенон – поддержал министра.

– Господа!! Но, перевалами заведовал препозит Антемий? – вставил он, прекрасно зная, что константинопольский препозит, тут не при чем. Всем театром военных действий заведовал главнокомандующий, но его домыслы, были просты: «Ни кто досконально уже не помнит, той ситуации, да и правдивой – достоверной информацией римские сенаторы не были наделены изначально, как к делу не особо-то их интересующему, а тем более затрагивающему».

– Мы как-то совсем забываем о том, что министр Стилихон сделал для Империи?!!

Теперь один за другим брали слово из лобби главного военного. Они не спеша вспомнили вторжения варваров и их разгромы, череда убедительных побед пронеслась перед Сенатом – лангобарды, бургунды, несколько вторжений и выдворений вестготов и вандалов и наконец, самое последнее и самое громкое, по своему исполнению – это вторжение и казнь Радагайса.

Вспомнили, о том, что он заступник христианства. Он сжёг языческие книги Сивиллы. А жена его в языческом храме сняла ожерелья с груди языческой богини, куда римляне продолжали приходить и покланяться идол-изваянию, за что получила проклятие на себя и род свой.

– Сгинет род твой! Сгинет все твоё семейство!!! – взывала настоятельница языческого храма Равилла. Зловещие проклятия, тут же начало сбываться. Сначала умерла Мария, стало нездоровиться второй дочери – Ферманции, и ко всему – оставшемуся семейству приближался крах.