И отдаю вас с лёгкостью свободе.
Мои слова – не «просто так» слова.
Пускай кому-то буду Арлекином.
Судьба, она как не крути, права…
Отнюдь не каждому быть «местночтимым»…
Но я благословляю и молю.
И в прошлом никого не оставляю,
И каждый образ ваш боготворю,
И в памяти я с вами воскресаю.
Тепло и холод
Душа моя… Ты мокрая от слёз,
Не прикасайся к ледяному сердцу,
В надежде глупой как-то отогреться,
Ты для него на время, не всерьёз…
Твоё тепло согреет ли металл?
Холодный разум… Он подчас прельщает,
И кажется, что истины вещает,
Пока он в обольщенье не устал…
Тепло и влага… и не отдерёшь…
Как в детстве примерзал язык к калитке,
И кровоточат детские попытки…
Но только этим опыт обретёшь…
Когда мне тяжело
Когда мне тяжело… Когда не продохнуть…
Нависло небо надо мной овчинкой…
Когда мне не понятна жизни нашей суть,
Играет ветер мною, как былинкой.
Мне кажется, без цели, смысла, в никуда
Ведёт меня пустынная дорога,
А сердце бьётся будто об осколки льда…
Вдруг – взор… И в этом взоре – отблеск Бога…
Я задаю себе вопросы вновь, и вновь…
Ну почему мы в доброе не веря,
Не видим Свет, который есть сама Любовь?
Её считая слабостью своею…
Ну почему лишь нарушая свою грань,
Где ни дышать, ни выжить невозможно,
Доходит до меня, что существует рай,
Как просто всё… И как безмерно сложно…
Благополучие… и пустота… и ад…
И боль, и мука, и любовь, и вера…
И всё пронзительнее и теплее взгляд,
То луч Любви – всей моей жизни мера.
Мне тяжело… вновь как спастись? И я люблю…
Как хочется укрыть душою душу,
Я замок ледяной в себе разрушу,
Имею много ли? Любви всё отдаю,
И обнищав, я обрету, я сдюжу…
Я живу в девятнадцатом веке
Я живу в девятнадцатом веке.
Где в почете достоинство, честь.
Где живет Человек в человеке.
Где хоть что-то, но светлое есть…
Я живу в девятнадцатом веке…
Крутят пальцем порой у виска,
Снисходительно смотрят сквозь веки,
В разговоре зевают – тоска!
Я живу в девятнадцатом веке…
Я не знаю про Смольный, Майдан,
Про Чечню, про московских узбеков,
Про хохлов и про крымских татар.
Я не знаю про Ганину Яму,
Тагилаг, Беломор, Соловки…
И про то, как делить будут храмы…
Не разрушенные от войны…
Я не знаю про дом престарелых,
Про приют для детей, не сирот,
И в глазах детских – страх без предела…
В девятнадцатом кто же поймёт?!
Я живу в девятнадцатом веке…
Двадцать первый – ужаснейший сон…
Летаргический? Или на веки?
Мне б проснуться… Да выбежать вон…
Про мои ботинки
Да что ж мы так! Примериваем обувь,
Которую не нам дано носить…
Решаем всё без устали, до гроба,
Кем в этой жизни надо было быть…
«Венчался бы… Я б не гулял, наверно…
Ходил бы в храм – ух! Как бы всех любил!
Свои ошибки признавал бы первым,
И всех вокруг почти б боготворил…»
Вот только в жизни… Что-то всё коряво…
Под носом ничего не разберёшь…
Но вновь твердишь до хрипоты упрямо,
Что ведаешь, где правда, а где ложь…
В строке моей – лишь то, что пережила…
Откуда знать все уголки души…
Но для кого-то в строках слово лживо,
И кто-то знает, что ищу гроши…
А мне бы жить… и просто людям верить…
И капельку, по мере сил, любить…
Кто сможет на себя моё примерить?
Согласен кто хоть что-то разделить?
Я рисую, как умею
Я рисую… Как умею.
За мазком кладу мазок…
Вот – распахнутые двери,
Тут – потеря, там – урок…
Что-то краска сыровата…
Вышел не мазок – потёк…
Где-то есть шероховатость,
Где-то кто-то мне помог…
По накату… креативно…
Где-то так, а где-то сяк…
Под вуалью, чтоб не видно…
Иль в глаза души бардак…
Я рисую… Кистью-строчкой…
Вам решать… Сизифов труд?
Болью-солью многоточья…
Кто оценит? Ну а вдруг?…
Усталость
Когда же второе дыханье?
Когда ж остановка в пути?
Арена, галоп, спотыканья…
И, кажется, нет «впереди»…