Но только отдавая, обретает вновь
Сыновство Божие Его созданье…
Да хоть на голову ты встань
Да хоть на голову ты встань!
Да хоть охрипни до икоты!
Да хоть из мёртвых кто восстань,
Мир не изменишь и на йоту.
У каждого свой «вавилон»,
Свой «бог карманный» и «святыни»…
Нам остаётся лишь любовь,
В прошедшем, будущем и ныне…
Немота
Уста немые… Сердце молча плачет…
А в голове мелькает хоровод:
Вновь мною нерешённые задачи,
Кто прав, кто виноват, кто разберёт?
Как осенью – вначале буйство красок,
И хочется в объятия судьбы,
И хочется, чтоб было всё без масок…
А маски пали… Голые кусты…
И ветер воет… Лист последний кружит…
Как страшно… Одиноко… И темно…
И в сердце боль, как лёд колючий в луже,
Досада лишь в душе… заволокло…
Кому нужны признанья, откровенья…
Уста сковала приторность похвал…
Хочу сказать… Но нет… лишь сожаленье…
Мой пыл угас… Надежды луч пропал…
Уста немые… Сердце молча плачет…
А в голове мелькает хоровод:
Вновь мною нерешённые задачи,
Кто прав, кто виноват, кто разберёт?
Арлекин
Да, жизнь – театр, и люди все – актёры.
Но кто играет роль, а кто её живёт,
Кто лишь в массовке, кто-то режиссёры,
И чей-то голос за кулисами поёт.
Напяливаю вновь костюм свой Арлекина,
Кидаю я улыбки в разношерстный зал,
Мелькают там то ль лица, то ль личины…
За выход вновь получен мною высший балл.
И нету за кулисами гримёра,
Никто не видит, как смывают яркий грим
Потоки слёз, что по лицу актёра
Следят бороздами уродливых морщин.
Так пусть сейчас меня не слышит зритель,
Мой ропот, вопль, удар об стену головой…
Я снова Арлекин… Театр – моя обитель,
И я живу, а не играю свою роль…
Некукла
В мечтах заветных – чудная Мальвина,
Глаза, ресницы, локоны и бант…
Но я – в костюме вечно Арлекина,
От хохота грохочет балаган…
Я даже не «она», я просто – клоун,
Я не герой, я просто чей-то смех…
Верёвочки в руках у режиссёра,
Я – просто кукла для его потех…
А мне б… Стихи… пусть даже понарошку…
Сложил бы кто, ну, хоть чудак-Пьеро!
Но роль моя – за хвост подёргать кошку,
Остаться в дураках и выпрыгнуть в окно…
И я лечу… Разбег – не по сценарью,
И рвутся нити, всё идёт не так…
Я погибаю? Или оживаю?
И я кричу, не понимая факт.
Я не Мальвина, я не кукла вовсе…
Я искорёжена, глядите, но жива!
Жалеете меня? Не надо бросьте…
Пусть только краткий миг… Но я его жила…
Стук колёс
В меня вошла душа под стук колёс —
Родители ведь жили у вокзала,
И мужа в первый раз я увидала
В вагоне. Хоть, казалось, не всерьёз…
Я дома… В прошлом сеть дорог и грёз.
Кровь предков не по детски побросала…
Теперь не скора на подъём я стала,
Ну, а в окно летит мне стук колёс…
Глухари
Нам дана путеводная нить,
Но забыли мы все буквари,
Нам бы уши (иль души?) промыть,
Словно все – на току глухари…
И у каждого – горе своё…
Закатились глаза – ТАК-ТАК-ТЫК!
И чтоб только больное, ТВОЁ,
Целый мир в этот миг бы постиг.
Так какой же уж тут «унисон»!
Если все безнадёжно глухи.
А охотник готовит патрон:
«Потокуйте пока, глухари…»
Муки творчества
Вот перед нами белый лист…
Вот кисть и карандаш,
Любой из смертных – натурист,
А жизнь – его пейзаж…
Смешная двойня у меня,
Как-будто Инь и Янь,
Как не разлей вода шпона,
Вдвоём куда ни глянь.
Они с палитрою – друзья,
Рисуют всё взахлёб,
Но кисть у каждого – своя,
И вИденья полёт.
Порой никак понять нельзя,
Что изображено
Одно и то же, донося,
Что каждому дано.
Он – нежность, словно ветерок,
Везде – полутона,
Она – как радуги глоток,
Эмоции полна.
Вот так и мы… Порою крест —
Кому-то Божий Дар,
А кто-то пишет анапест,
Что, дескать, пострадал.
Больной ребёнок – солнца луч…
Болезнь – дорога в рай.
И поцелуй кому-то жгуч,
Мол, муж родной «достал».
Палитра каждому дана
И жизнь – как полотно.
Рисуйте жизнь свою сполна,