– Как близко ударило! – крикнул преподобный Лавой, сжимающий в руках лопату и очень похожий на свежевылепленного из глины Адама.

– Свет гаснет! – крикнула через несколько секунд какая-то чернокожая женщина, и действительно, Братон и Зефир начали медленно погружаться во тьму. У меня на глазах свет мигнул и погас в нескольких десятках окон. Через мгновение весь мой родной городок лежал во тьме и невозможно было различить где небо, а где вода. Где-то вдалеке, так далеко, как только можно было разглядеть, хотя и определенно в пределах Зефира, в окне какого-то дома затеплился огонек словно бы мерцающей свечи. С минуту я неотступно следил за тем, как далекий огонек перемещался из одного окна в другое. Довольно скоро я понял, что смотрю на окна особняка мистера Мурвуда Такстера, находящегося в возвышенном конце Тэмпл-стрит.

Дальнейшее я раньше почувствовал, чем увидел.

Появившаяся слева от меня фигура некоторое время молча рассматривала меня. На незнакомце был длинный дождевик, глубоко в карманах которого он держал свои руки. Вслед за ударом грома поднялся сильный ветер, разметавший мокрые полы дождевика незнакомого человека, и я похолодел, вспомнив фигуру, которую заметил в то знаменательное утро на берегу озера Саксон.

Постояв немного рядом с нами, незнакомец, кем бы он ни был, двинулся в сторону работающих у дамбы. Человек был очень высок – я был уверен, что это мужчина – и в движениях его чувствовалась уверенность осознающего свою цель. Два фонарных луча на мгновение скрестились в воздухе, словно в фехтовальном поединке, и в то же мгновение человек в дождевике вошел в освещенное перекрестие. Свет не позволил мне увидеть его лицо, но зато я разглядел кое-что другое.

Голова незнакомца была покрыта шляпой-федорой, с которой каплями стекала дождевая вода. Шляпная лента была скреплена серебряной пряжкой размером с полдоллара и из-под пряжки торчало маленькое декоративное перо.

Перо, потемневшее от сырости, но блеснувшее в свете фонарей определенно изумрудным отливом.

Точно таким же, как и у того пера, которое я отлепил от подошвы своего кеда в то утро у озера Саксон.

Мои мысли понеслись со скоростью света. Могло ли быть так, что под пряжкой этой шляпы когда-то была пара декоративных перьев, прежде чем ветер не вырвал одно из них?

Один из фонарных лучей, побежденный, отступил. Другой, немного поколебавшись, тоже метнулся прочь. Человек в шляпе с зеленым пером и дождевике ушел прочь в темноту.

– Мам? – позвал я. – Мам?

Незнакомец уходил все дальше и дальше от нас, а ведь он стоял не более чем в восьми футах от меня. На ходу он поднял руку, чтобы придержать шляпу на голове.

– Мам? – снова позвал я и она, наконец расслышав меня за всем творящимся шумом, наклонилась ко мне и спросила:

– Что такое?

– Мне кажется… мне кажется.

Но я не знал в тот момент что в точности мне казалось и как выразить словами те чувства, что я испытывал. Ведь точно сказать был ли этот человек именно тем, кого я видел на опушке у озера или нет, я не мог.

Незнакомец продолжал уходить от нас, шаг за шагом по бедра в коричневой темной воде.

Вырвав руку из маминой ладони, я бросился следом за ним.

– Эй, Кори! – встревоженно крикнула она. – Кори! Постой, куда ты? Сейчас же дай мне руку!

Я слышал ее голос, но и не думал подчиниться. Вода плескалась вокруг меня и заходилась водоворотами. Я продолжал рваться вперед.

– Кори! – что было сил закричала мама, уже не на шутку перепуганная. – Сейчас же вернись!

Я не мог терять ни секунды, мне необходимо было увидеть лицо незнакомца.

– Мистер! – выкрикнул я что было сил.