Рисование – вот способ, придуманный Леонардо, чтобы восстановить связь с реальностью и окружающим миром: овладеть обликом каждого предмета, каждого живого существа – или, по крайней мере, обрести иллюзию овладения ими, их жизнью и душой. А истинным его учителем, наряду с матерью, стала природа; и даже больше, чем учителем, – верным спутником во всех забавах и приключениях. С ней наедине Леонардо проводит раннее детство, кипучее, полное мечтаний и обещаний, предсказаний и ожиданий. А тучи на горизонте уже обещают неистовые душевные бури, вроде тех, что ребенок наблюдает с холма, спускаясь к долине Арно, могучие явления природы, одновременно пугающие и завораживающие: ураганы, наводнения, громы и молнии.

Катерина, дед Антонио и бабушка Лючия, дядя Франческо, позже – младшие сестренки и братишка в Кампо-Дзеппи, тот же Аккаттабрига, ворчливый, но добрый… Все детство Леонардо в Винчи отсутствует лишь его отец. У сера Пьеро хватает других забот. Теперь, когда он обрел некоторую известность и положение, его основное место работы – флорентийская Бадия.

Бадия, бенедиктинский монастырь Санта-Мария, была недавно перестроена великим португальским аббатом-гуманистом Гомешем Эанешем, «блаженным Гомецио», при котором снова расцвела библиотека, а юридическое управление было поручено адвокату и правоведу Томмазо ди Якопо Сальветти, жившему неподалеку, на виа Гибеллина.

Стратегически Бадия расположена выгоднее некуда: прямо напротив Палаццо дель подеста, нынешнего Барджелло, совсем недалеко от центра политической власти – Палаццо делла Синьория, цеха нотариусов на виа дель Проконсоло и канцелярских лавок, предоставляющих этим самым нотариусам, писцам и советникам все необходимые для работы материалы: бумагу, пергамент, чернила и чернильницы, перья и пеналы.

Поначалу борьба за будущее стоила Пьеро немалых жертв. Он был вынужден надолго уехать в Пизу, а после работал на далеко не всегда респектабельных клиентов: старых ростовщиков и спекулянтов, вроде Ванни и Донато, вдов и банкротов, споривших о каждой мелочи. В отличие от многих коллег, воротивших от подобной публики нос, он не гнушался составлять документы для еврейских купцов и банкиров и со временем стал доверенным нотариусом всей еврейской общины во Флоренции, Эмполи и их окрестностях. А между тем мало-помалу вошел и в круг богатейших купеческих семей, вовлеченных в дела Синьории.

Начиная с 1453 года сер Пьеро регулярно составляет договоры для Ланы, цеха шерстяников, и Торгового суда. В Палаццо делла Синьория он теперь как дома, хотя нотариусом этого всемогущего совета будет назначен только один раз и всего на два месяца, в марте-апреле 1485 года.

Особняком среди его клиентов стоят многочисленные женские и мужские монастыри. Впечатляет даже сам их перечень, особенно если учесть, что в то время религиозные учреждения были основными заказчиками в мастерских художников – момент, который станет решающим для внебрачного сына нотариуса и его будущего. Разумеется, первыми в этом перечне идут бенедиктинцы: монахи флорентийской Бадии, монахини из Санта-Бриджида-аль-Парадизо и Сант-Аполлонии; следом – картезианцы Чертозы Сан-Лоренцо на горе Акуто; регулярные каноники святого Августина из Сан-Донато в Скопето; валломброзиане из Пассиньяно и Сан-Сальви с валломброзианками из Сан-Джованни-Евангелиста, что за воротами Порта-Фаэнца; оливетанцы из Сан-Миниато-аль-Монте и Сан-Бартоломео, иначе Монтеоливето; иезуаты из Сан-Джусто; камальдолийцы из Сан-Сальваторе-ин-Камальдоли; сервиты из Аннунциаты; доминиканки-обсервантки из Сан-Пьетро-Мартире у ворот Сан-Пьер-Гаттолино, нынешних Порта-Романа; клариссинки из Санта-Мария-а-Монте… И на этом список, естественно, не заканчивается.