Чарли однако искренне хотел помочь жене не утопнуть в буднях. Он заходил, бывало, в комнату, где Рудковски работала, и осторожно спрашивал:

– Занята?

– Как видишь, – холодно отвечала девушка, и Кьют разворачивался на выход.

Тогда Катерина, расстроенная его поспешным отходом, но увлеченная предложением, вдогонку бросала:

– Стой, не уходи.

– Да? – глаза парня вспыхивали, сердце начинало стучать столь же часто, как ноги в чечетке – Рудковски тотчас спускала его на землю.

– Я не тебе, а мысли, которую ты прогнал, – ретировалась Катерина. Слишком много чести – дать мужу увидеть ее любопытство. Такого она ни себе, ни ему не позволит – надо делать вид, будто ей все равно.

После этих падений со скалы Чарли, опустив голову, плелся по лестнице вниз. Иногда его сопровождала довольная гримаса Бенджи. Но как оправдывает себя всякий труд, так настойчивость парня в конце концов окупилась. Было ли дело в марте – месяц выдался на редкость жарким и солнечным, а светило всегда добавляло к настрою Рудковски мажорные нотки, повлияло ли время – вода, как известно, и камень точит, однако Чарли наконец удалось склонить женушку к путешествиям.

В один из обычных вечеров Рудковски одновременно читала тяжелую книгу и вела легкие разговоры с супругом. Их беседа напоминала прогулку по магазинам. Катерина и Чарли обменивались мнениями и скакали с мысли на мысль в попытках успеть сказать накипевшее, прежде чем оно выветрится. Так в дни распродаж одержимые перебегают между отделами – их гонит страх, будто лучшие вещи сейчас заберут.

Вдруг Кьют, как всегда, якобы невзначай вернул разговор в русло поездок. Тогда Рудковски, уставшая убегать от осады, пошла в контракту. Катерина поставила парню условие: муж не делится информацией о семье – в таком случае она хочет увидеться лично.

– Катерина, ты правда этого хочешь? Они не самые милые люди, которых ты могла повстречать. Которых, что греха таить, кто угодно мог повстречать.