Чарли не ждал от жены благодарности. Парень знал: Катерина придирчива к пище и не менее привередлива к людям. Упрек вместо «спасибо» Кьют воспринял как нечто естественное. «Она просто не до конца понимает, насколько трудно мне дался бой. Иначе заслуги мои обязательно были признаны», – утешался парень, возвышая жену в ее помыслах.

– Буду теперь готовить почаще, – улыбнулся Чарли и, оставляя девушку с блюдом наедине, вышел из комнаты. Он хотел поделиться радостью с Грэйс.

Настоящее удивление к парню пришло, когда Рудковски двинулась ему навстречу. Кьют не питал особых иллюзий и не ждал, что поступки его кардинально все переменят. Вероятно, по этой причине Чарли искренне удивился даже мелкому сдвигу в их отношениях.

Зайдя однажды на кухню, чтобы побеседовать с мисс Тейлор, парень застал странную картину. Перед ним разыгралась беседа, от какой голова понеслась по орбите.

– Ты готова готовить? – спрашивала Катерину служанка.

– Да! – резво бросила девушка, притом не зная, за что хвататься. Впрочем, откуда Рудковски должна это знать, если обычно она готовила только острый ответ на упрек в свою сторону?

Девушки до того были заняты, что заметили Чарли лишь в середине процесса. Да и то Грэйс повелительно ему тш-кнула – мол, не мешай. Кьют же и не думал нарушить идиллию. Наблюдать за тем, как готовит его Катерина – о чем большем юноша мог мечтать?

– Ты солила? – проверяла работу своей ученицы служанка.

– Да, но не так много, как пара-тройка людей в мою жизнь, – ехидства у девушки выходили куда вкуснее, чем блюда, к которым она прикасалась.

– Ты помешала? – снова вклинилась Грэй.

– Да, но не так, как Чарли моим планам на жизнь, – отшутилась Рудковски и странно ему улыбнулась.

Девушки забавлялись, продолжая подыгрывать одна одной, но даже больше смеха доставило им выражение Кьюта. Нечасто ему доводилось увидеть превращение супруги в «женщину». Еще реже Чарли подслушивал их разговоры.

Когда первый панкейк Катерины был подан на стол, та, довольная, съязвила мужу:

– Видишь, Чарли, не у всех первый блин получается комом.

– Ага, слава богу, ты сразу взяла в помощницы Грэйс, – отыгрался Кьют и, надеясь, что шутка звучала беззлобно, зашелся в улыбке. Рудковски со свойственным ей оскалом сверлила Чарли, пока остальные блины подгорали на сковородке.

Целый день душа Кьюта горела от подвига, на который решилась-таки Катерина. Целый день Чарли прыскал такой благодарностью, будто супруга избавила его от смерти. А под вечер они расселись по ложам и завели откровенные разговоры. Те лились беспрерывно, как горный ручей, и продлились меньшее до двух ночи.

Агата и Рафаэль вернулись из путешествия в марте. Мир постепенно оживал – внутри молодых людей просыпались чувства. Рудковски и Кьют выходили из спячки несмело, хотя и решительно. С каждым днем супругам хотелось все больше разнообразия, но поскольку понятие перемен было девушке едва знакомо, Чарли взял всю ответственность на себя и стал подталкивать жену к поездке.

– Катерина, я понимаю: для тебя это что-то новое, значит, непредсказуемое, значит, страшное. Но как ты смотришь на то, чтобы поехать развеяться? Вон твоя бабушка с Голдманом – те и то покоряли мир целых два месяца.

– Не знаю, Чарли. Я так занята, – звучал стандартный ответ Рудковски на вопросы мужа.

За исключением ежедневных прогулок по уже известному городу Катерина являла собой существо однокомнатное. И особенно она любила дождливые дни: те давали весомый повод не выходить на улицу. Девушке до того сложно представлялось, как можно бросить рутину и вплыть в неизвестность, что она часто изобретала занятия – так к ней точно не подступиться, так с нее ничего не потребовать.